сантиметра…
– И дам вам «дружеский» совет, – гораздо тише, наклонившись к самому уху, добавил Карпов. – Поскольку я не могу настаивать на вашем исключении, попробуйте сами вправить мозги крестному. Вам здесь не место, юная леди. Оставаясь в Академии, вы обрекаете себя на нескончаемые мучения. Которым я, не сомневайтесь, буду способствовать… в качестве высокомерной сволочи.
В груди предательски захлюпало, но я не пускала рыдания наружу. Этот гад даже не представлял, как сильно я хотела вернуться в Париж – к своим скучным косметическим кремам и другим бесполезным наукам. Там остались друзья и солнце, а здесь меня встретил фирменный апломб русского магического двора.
– Мисс Пруэтт, подойдите на минутку, – подозвал Демон симпатичную темноволосую девицу. Вид у нее был подстать профессору, надменный и мрачный. – Вы на каком курсе учились обращаться с Волшебными Очитками? Знаете, что нужно сделать, чтобы отрезать кусочек?
– На втором, сэр, – с издевкой заявила студентка, сверкнув глубокими зелеными глазами. – Они расслабляются от тепла и становятся податливыми. Можно поднести к огню или опрыскать горячей водой. И, милочка, тебе лучше надеть перчатки, а то испортишь нежную кожу. Дурманящий Очиток жжется, когда злится.
– Благодарю за совет… милочка, – сквозь зубы прошипела я, принудительно сглатывая вырывающиеся рыдания. – И вам, профессор, спасибо за деликатную помощь и адекватное наставление. Преподавание у вас в крови.
Гневно бросив ножницы на стол, я схватила свою палочку и дерганной походкой вышла из оранжереи номер три. Слезы бесстыдно полились из глаз, устраивая на щеках стихийное бедствие.
***
Самое мерзкое в этой истории, что насмешки профессора не были беспочвенны. Я действительно понятия не имела о способах магической самообороны, никогда не изучала сильные защитные заклятья, не тренировалась контролировать именной жезл в сражении… и не представляла, как укротить гадкий Дурманящий Очиток.
Следом за «Снадобьями» шел сдвоенный урок «Существ и сущностей волшебного мира». Профессор Валенвайд – слишком высокий, худощавый и белокожий старец в длинном бордовом сюртуке, – два часа монотонно рассказывал о своем предмете. Студенты ерзали и зевали, но болтать никто не решался: от преподавателя исходил ощутимый флер опасности.
Я устроилась на последней парте и спрятала порозовевший нос за страницами учебника. Не хотелось, чтобы однокурсники уличили меня в рыданиях.
После третьего урока в расписании значился обед. От длительного плача до сих пор подташнивало, есть не хотелось. Но я все равно отправилась в трапезный зал и сразу увидела рыжую голову юной подруги. Пять минут спустя я рассказывала Дженни о происшествии в оранжерее, вяло ковыряя запеченную в травах картофелину. Она участливо кивала и скорбно вздыхала, а в итоге испуганно пробормотала:
– Анна, это не тот человек, с которым стоит ссориться. Попробуй… поменьше ему перечить, а?
– Не могу, Джен, – вымученно улыбнулась