Он протянул мне стаканчик, и я сразу уловила запах какао. – в детстве мне его всегда покупала мама. Она говорила, что он подсластит любую горечь.
Черт. Это было невыносимо мило.
Я приняла стаканчик и сделала жадный глоток вкуснейшего какао. Его вкус будет преследовать меня всю жизнь.
– Мне жаль, что ты это видела, если бы я знал, что они в доме, то никогда бы не привел тебя туда. – не знаю, что меня поразило больше, то что Луккезе извинялся передо мной, или что он заботился о моих чувствах.
– Они давно вместе? – спрашиваю Марко, желая знать правду. Когда парень начинает хмуриться, понимаю, что он постарается уйти от ответа. – Мне действительно это необходимо… Людей разрушает ложь. Если ты не скажешь мне правду, то я придумаю сама и будет хуже.
– Я видел их впервые вместе.
– Марко, пожалуйста! Мне правда это необходимо, пусть это будет плата за девственность. – впервые обращаюсь к нему так интимно, как будто, между нами, что-то есть. – Скажи мне!
– Еще до Вашего переезда в Рим. – отвечает парень нехотя, качая головой. Я прижимаюсь к нему, зарываюсь носом в подмышку, желая спрятаться от реальности. Значит, мы переехали благодаря не папиному таланту, а маминому.
– Ты поэтому хочешь заполучить меня? Типо, у твоего папы есть моя мама, а у тебя… – меня останавливает легкий хлопок по голове. Марко останавливает мой словесный поток. Не решаюсь посмотреть ему в глаза, зарываюсь глубже, с удовольствием вдыхая запах его терпкого пота и кожи. Мужская ладонь накрыла мою шею, поглаживая и не отталкивая от себя. Луккезе пытался меня успокоить.
В груди теплилось какао, а может первые ростки девичьих чувств.
– Интересная теория, но нет. – черная тушь оставляет разводы на его безупречной рубашке, которая стоит дороже всего моего гардероба. Мне становится неловко, когда я это замечаю, но Марко лишь отмахивается. Его не волнуют такие мелочи. Уверена, что у него таких рубашек больше, чем в модном бутике Рима.
– Давай прогуляемся, пожалуйста. – прошу его, желая изгнать из своей головы противную картину, которые дети не должны видеть о своих родителях. Луккезе просто берет меня под руку и величаво прошагивает в сторону узкой, старинной улочки. – Я еще ни разу не выбиралась из дому, чтобы познакомиться с Римом, хотя всегда об этом мечтала.
Марко не удивлен, потому что он как никто знает, где я бываю и что делаю. Но парень все же интересуется:
– Почему?
Головой я понимаю, что он хочет просто сгладить казус, но сердце все равно сжимается и, как раненая птичка в клетке, мечется из стороны в сторону. Прижимаюсь покорно всем телом к нему, желая ощутить всю его силу. Пусть будет, что будет, уже ничто не восстановит мою репутацию, да и вряд ли Марко Луккезе изнасилует меня посреди белого дня на виду у всех.
– Родителям постоянно не до этого, папа работает, а мама… занята своими делами. Я думала, что мне удастся погулять с Эддой и Уго. – при упоминании их семьи лицо Марко искажает злобная гримаса, он больно впивается пальцами в мою