была подойти к ней и никогда не наоборот.
– Господи, девочка, что ж так поздно?! Ты себя уморишь, разве можно по ночам кататься в эдакую темнять! И луна сегодня…
– Что луна, Клава?
– Луна оглашенная сегодня! А в такие ночи волки всегда на дорогу выходят, по весне-то особенно!
Из комнаты, куда сразу направился Архип, которому не надо было разуваться, донеслось фырканье.
– Что ты, Клава, какие волки?!
– Да ей везде волки мерещатся, – сказали из комнаты. – А может, черти.
– Тьфу на вас, Марфа Васильна!
– На вас-то тьфу, Клавдия Фемистоклюсовна!
У домработницы было диковинное отчество, и хозяйка сорок лет отчетливо его выговаривала, и никогда не позволяла себе говорить просто Клавдия.
– Бабушка, ты как тут?
– Отлично, а ты как там?
Анфиса пристроила на вешалку дубленку и кургузый пиджачок, который Клавдия сразу же подхватила, чтобы снести на место – в гардеробную.
– А худая! – жалостливо сказала она, рассматривая Анфису. – И что ты с собой делаешь, девочка? Небось на работе твоей ни поесть как следует, ни попить!
– Клава, нынче модно быть худой.
– Не знаю я, что модно, а ты тростиночка прямо! И зачем ты на работу эту ходишь? Ну что тебе дома не сидится?!
– Клавдия Фемистоклюсовна, не портите мне ребенка!
– Сердца у вас нет, Марфа Васильна!
– У вас зато на двоих хватает!
– У меня-то хватает! А вот здоровье девочка угробит, что будем делать, Марфа Васильна?
– А вы не каркайте, Клавдия Фемистоклюсовна!
– Девушки! – подала голос девочка Анфиса, чьей судьбой обе дамы были так озабочены. – Не ссорьтесь. Дайте лучше поесть.
Клавдия моментально убралась в кухню, а Анфиса прошла в гостиную. Бабушка качалась в кресле, а Архип мыл заднюю ногу. Увидев Анфису, он перестал мыть, встряхнул ушами и уставился на нее неопределенным взором.
– Привет, дорогая моя, – сказала Анфиса, подошла к креслу, остановила его и звонко чмокнула бабушку в нежную щеку. Бабушка ответно поцеловала ее и снова принялась качаться.
Она была в белой блузке с пышными рукавами, черных брюках и замшевых туфлях на низком каблуке. На блузке лежала плоская золотая цепочка шириной примерно с мизинец. Цепочка шла в брючный кармашек, где помещались часы. У нее был дамский «Брегет» знаменитой швейцарской фирмы, купленный в прошлом году в Женеве.
Швейцария бабушке тогда не понравилась, и она заявила, что больше никогда в эту страну «жвачных животных» не поедет.
Ах, как Анфиса любила свою бабку!
– Ну что? – спросила та, перестав качаться. – Завтра опять уедешь?
Это был давний и бессмысленный спор о том, где внучке лучше жить. Семья, то есть Марфа Васильевна, Клавдия и Иван Иванович, находили, что жить непременно следует в Аксакове, чего Анфиса решительно не могла себе позволить. Аксаково слишком уж ее расслабляло.
– Уеду, бабушка. Расскажи, как у тебя дела и что это ты вздумала на ночь кофе пить?
– Уже нажаловались?
– Да никто не жаловался, Юра мне сказал, что он варит