следующее утро завтракали все вместе. Жена Соломона Берта, энергичная и с виду властная женщина, готовила по такому случаю без прислуги, сама. Помогала пятнадцатилетняя черноокая дочь Анни.
Соломон чувствовал себя смущённым и был как-то не в себе. Он не совсем понимал цели визита, так как сроки выплат за аренду были определены договором, и он их, за редким исключением, выполнял. В конце завтрака предложил господину Краузе пройтись по некоторым участкам. Бернхард согласился и, поблагодарив хозяйку, они вышли.
– Я, когда был ещё вашим управляющим, разделил пахотные земли на семь участков. Основной клин у нас, конечно, зерновой, но с учётом севооборота традиционно выращивается и картофель, и свёкла, и овощи. А из зерновых на отдалённом поле мы на слабой почве экспериментально выращиваем тритикале.
– Это что такое? – удивился Бернхард.
– Удивительное растение. В принципе гибрид пшеницы и ржи, но невероятной выживаемости. Мы высеваем этот злак перед ячменём и рожью, так как на ржи концентрируем максимальные трудовые усилия. Знаете, от яровой ржи я отказался полностью. Лишь в крайнем случае, но морозы у нас не канадские, так что урожай ржи не страдает.
– Кстати, Соломон, откуда у вас такие познания, да и крестьянские умения? Насколько я знаю евреев, – Краузе несколько смешался, но продолжил, – евреи больше по торговле, по финансовым делам.
Витцман внимательно глянул на Краузе.
– Нет-нет, я не против, – забеспокоился Краузе, заметив этот взгляд. – Без торговли хиреют хозяйства, и благополучие страны во многим обязано евреям. Торговое дело мне и самому нравится.
– Да вот знаете ли, господин Краузе, бывает же такое! Люблю деревню. Мой дед, родом из Тюрингии, был кузнецом, а отец шорником. Вот и привыкли к сельской местности. А я, скорее, вернулся к ней. Но если конкретней, я обучался сельскому хозяйству в Лобиттене, это…
– Да-да, я знаю! – непроизвольно перебил Краузе. – Это в Восточной Пруссии. Родина нашего родственника по отцовской линии.
– Так вот. Это совсем маленькое село с населением не более ста пятидесяти человек, но с хорошей школой. Люди преимущественно протестантского вероисповедания. Синагоги там, конечно, не было, – пошутил Витцман. – Затем я продолжил практику в Израильской садоводческой школе в Алеме, фактически пригороде Ганновера.
– Я слышал о ней. Её основал банкир Александр Симон. Символично: деньги и сельское хозяйство.
– Я учился там до 1933 года, – осторожно заметил Соломон.
– Понимаю, – Краузе многозначительно посмотрел на собеседника. – Вы не думайте…
– Наш сосед из Зальцхеммендорфа, – почему-то понизив голос, доверительно продолжил Витцман, – Мориц Хайлброн. Острая сердечная недостаточность. А ведь семья всегда умела ладить с властями. Ах, какие люди! Ещё в 22-м году отец Карл купил земельный участок в две тысячи квадратных метров и построил там величественный жилой и коммерческий корпус.