потому что ты отлично знаешь, что это несерьезно, что у меня не хватит духу сделать тебе больно. Мне противна вся эта грубая игра. Если бы я действительно была такой женщиной, которая способна хлестать своего раба, я была бы тебе отвратительна.
– Нет, Ванда, нет! Я люблю тебя больше, чем самого себя, я отдаюсь тебе весь, на жизнь и на смерть, – ты в самом деле можешь делать со мной все, что тебе вздумается, по первому безудержному капризу…
– Северин!
– Топчи меня ногами! – воскликнул я, распростершись перед ней вниз лицом.
– Я ненавижу всякую комедию! – нетерпеливо воскликнула Ванда.
Наступила жуткая тишина.
– Северин, предостерегаю тебя еще раз, в последний раз… – прервала молчание Ванда.
– Если любишь меня, будь жестока со мной! – умоляюще проговорил я, подымая глаза на нее.
– Если люблю тебя? – протяжно повторила Ванда. – Ну хорошо же! – Она отступила на шаг и оглядела меня с мрачной усмешкой. – Так будь же моим рабом и почувствуй, что значит отдаться всецело в руки женщины!
И в тот же миг она наступила ногой на меня.
– Ну, раб, нравится тебе это?
И взмахнула хлыстом.
– Встань!
Я хотел встать на ноги.
– Не так! – приказала она. – На колени!
Я повиновался, и она начала хлестать меня.
Удары – частые, сильные – быстро сыпались мне на спину, на руки, каждый врезывался мне в тело, и оно ныло от жгучей боли, но боль приводила меня в восторг, потому что мне причиняла ее она, которую я боготворил, за которую во всякую минуту готов был отдать жизнь.
Она остановилась.
– Я начинаю находить в этом удовольствие, – заговорила она. – На сегодня довольно, но мной овладевает дьявольское любопытство – посмотреть, насколько хватит твоих сил, жестокое желание – видеть, как ты трепещешь под ударами твоего хлыста, как извиваешься… потом услышать твои стоны и жалобы… и мольбы о пощаде – и все хлестать, хлестать, пока гы не лишишься чувств. Ты разбудил опасные наклонности в моей душе. Ну, а теперь вставай.
Я схватил ее руку, чтобы прижаться к ней губами.
– Что за дерзость!
Она оттолкнула меня ногой от себя.
– Прочь с глаз моих, раб!
Как в лихорадке, проспал я в смутных снах всю ночь. Едва светало, когда я проснулся.
Что случилось в действительности из того, что проносится в моем воспоминании? Что было и что я только видел во сне? Меня хлестали, это несомненно – я еще чувствую боль от каждого удара, я могу сосчитать жгучие красные полосы на своем теле. И хлестала меня она! Да, теперь мне все ясно.
Моя фантазия стала действительностью. Что же я чувствую? Разочаровало ли меня превращение моей грезы в действительность?
Нет! Я только немного устал, но ее жестокость восхищает меня и теперь. О, как я люблю ее, как боготворю ее! Ах, как бледны все эти слова для выражения того, что я к ней чувствую, как я отдался всем существом! Какое это блаженство – быть ее рабом!
Она окликает меня с балкона. Я бегу наверх. Она стоит на пороге и дружески протягивает мне руку.
– Мне