уменьшающее потенцию, чтобы понять – встанет ли у них, если в этом возникнет острая необходимость. Всё же хозяйки бывают разные, Энох за десятки лет всякого насмотрелся. И нет ничего позорнее, чем раб, у которого не встанет на свою госпожу. Дом Эноха мог гордиться тем, что никогда не поставлял бракованных, а свой секрет проверки берёг, как зеницу ока, чтобы не прознали конкуренты.
– Отлично. Ты уже оповестил о торгах?
– Завтра, моя драгоценная. Завтра отведём твоих птичек на рынок и продадим самой Владычице!
– Ну, Владычице навряд ли, – вздохнула Кесса. – У неё недавно новый муж завёлся, Алган, говорят, души в нём не чает, ей сейчас не до новеньких.
– Так это ж к лучшему, драгоценная! – воодушевился Энох. – Месяц-другой, и взбунтуются пташки гаремные. Захотят свергнуть завравшегося мужа. А тут раз, и свежую плоть подсунут. Вспомни, сколько лет рядом с ней Осгар был, а теперь? Как ты того великана из Южных земель притащила, всё, закатилась звезда Осгара. А сколько милостей ты за это получила, м? Представь, если ей кто-то из этих двоих приглянется, ты станешь первым поставщиком в дворцовый гарем! Да у нас отбоя от заказов не будет!
– Мечтай больше, – поморщилась Кесса. Конечно, перспектива была заманчивая: ещё год-другой, и мечты о собственном доме и небольшом гареме станут реальностью. Но насколько оправдан риск? Переходить дорогу крупнейшим работорговцам Салетдина не хотелось.
– Вот увидишь, я всё в лучшем виде сделаю. Сама благолепная Шапсут будет золото под ноги бросать, чтобы забрать их в Первый гарем!
– Как всегда сладким мёдом уши заливаешь, – зевнула Кесса. В мастерство Эноха она, конечно, верила, но тут на одно мастерство полагать мало, тут ещё и удача нужна. Сложатся карты хорошо – попадёт хоть один во дворец. Не сложатся – не беда, конечно, деньги всё равно выручат. Но репутацию надо поддерживать. Энох вдруг перегнулся через стол и жарко зашептал:
– Есть у меня одна гадалка, она к самой благолепной Шапсут в покои вхожа. Как раз сегодня к ней направляется. Вот ей-то на ухо я нашептал пару слов о наших птичках. Так что жди, моя драгоценная, жди завтрашних торгов!
5. Когда сдают нервы
Белоснежный дворец Владычицы стоял на вершине холма, взирая на город с величественным равнодушием. Окружённый густыми пальмовыми зарослями, он прятал за высокими стенами изумрудные сады, по которым расхаживали величественные белоснежные павлины. В многочисленных фонтанах резвились красные рыбки, а их распахнутых окон доносились разговоры наложников:
– Три месяца, Сюдун, она не хочет меня видеть уже три месяца! А всё этот Алган, забери его черти в пекло! Как глазами своими чёрными зыркнет, так сразу внутри всё сжимается! – раскинувшийся на подушках низкорослый мужчина в тёмно-красных шароварах, расшитых золотом, драматично прижал пальцы к груди. – Так и колотится, ты только послушай! Как вообще этого ифрита к нашей луноликой подпустили?!
Тот, кого назвали Сюдуном, светловолосый хрупкий юноша в белых штанах и белой тунике,