.

животные нервничают – вот в чем беда», – заметил Скотт.

      В первую неделю высадки и выгрузки багажа было два случая, которые могли кончиться печально. Первый – с Понтингом и косатками.

      «Я сегодня немного опоздал и потому был свидетелем необыкновенного происшествия. Штук шесть-семь косаток, старых и молодых, плавали вдоль ледяного поля впереди судна. Они казались чем-то взволнованными и быстро ныряли, почти касаясь льда. Мы следили за их движениями, как вдруг они появились за кормой, высовывая рыла из воды. Я слыхал странные истории об этих животных, но никогда не думал, что они могут быть так опасны. У самого края льдины лежал проволочный кормовой швартов, к которому были привязаны две эскимосские собаки. Мне не приходило в голову сочетать движения косаток с этим обстоятельством, и, увидя их так близко, я позвал Понтинга, стоявшего на льду рядом с судном. Он схватил камеру и побежал к краю льда, чтобы снять косаток с близкого расстояния, но они мгновенно исчезли. Вдруг вся льдина колыхнулась под ним и под собаками, поднялась и раскололась на несколько кусков. Каждый раз как косатки одна за другой поднимались подо льдом и задевали о него спинами, льдина сильно раскачивалась и слышался глухой стук. Понтинг, к счастью, не свалился с ног, и смог избегнуть опасности. Благодаря счастливейшей случайности трещины образовались не под собаками, так что ни та, ни другая не упали в воду. Видно было, что косатки удивились не меньше нас. Их огромные безобразные головы высовывались из воды метров на два-два с половиной, и можно было различить бурые отметины на головах, их маленькие блестящие глаза и страшные зубы. Нет ни малейшего сомнения, что они старались увидеть, что сталось с Понтингом и собаками.

      Собаки были ужасно напуганы, рвались с цепей, визжали. Еще бы! Голова одной косатки была, наверно, не больше чем в полутора метрах от одной из них.

      Затем, потому ли что игра показалась им неинтересною, или по чему другому, только чудовища куда-то исчезли. Нам удалось выручить собак и, что, пожалуй, еще важнее, спасти керосин – целых пять или шесть тонн, стоявших на припае рядом.

      Мы, конечно, знали, что косатки водятся у кромки льдов и несомненно схватят каждого, кто имел бы несчастье упасть в воду, но то, что они могли проявлять такую обдуманную хитрость, расколов лед толщиной не меньше метра, действуя притом сообща, – это было для нас новостью. Ясно, что они обладают замечательной сметливостью, и мы отныне будем относиться к ним с должным уважением»[11].

      Нам было суждено впоследствии еще раз подвергнуться атаке косаток.

      Вторым происшествием явилась утрата третьих моторных саней. Утром в воскресенье 8 января Скотт приказал спустить сани с борта корабля. «Это быстро исполнили, сани поставили на твердый лед. Немного погодя Кемпбелл сказал мне, что кто-то из матросов, переходя по рыхлому снегу шагах в двухстах от судна, провалился одной ногой. Я не придал этому большого значения, поняв, что он провалился только сквозь верхнюю корку льда. Около 7 часов