была уже взрослая и не поверила. Сначала она решила, что отец полюбил другую женщину и ушел к ней. Когда же Кира узнала случайно от соседки, что его арестовали, то даже обрадовалась, дурочка: ведь не бросил, не предал.
Потом она приставала к матери: как так, что они не навещают отца, не носят передачи. Мать сухо сказала, что это невозможно. Кира наорала на неё и несколько дней не разговаривала. Уже позже ей объяснили , что означают страшные строки приговора «десять лет без права переписки».
Впрочем, Кира не поверила и для себя раз и навсегда решила, что отец жив, и, когда она вырастет, непременно разыщет его…
***
Вода в чайнике забулькала. Кира достала из шкафа жестяную голубенькую банку; аккуратно, чтобы случайно не выронить, сжала пальцами несколько крупинок драгоценного чая и положила их в фарфоровую чашку.
Залив чашку кипятком, она, однако, не торопилась убрать жестяную банку обратно. Кира поднесла её к носу и замерла, закрыв глаза. В нос ударил сладковатый, терпкий аромат.
В этот момент в дверь громко постучали. От неожиданности Кира едва не выронила драгоценную банку, и её лоб мгновенно покрылся холодным потом. Не то чтобы она так сильно любила чай- просто эта коробочка тоже была из той жизни, где все еще были живы и счастливы. Увы, с каждым днем тот мир сжимался и исчезал, а новый наступал все решительнее. Вот и чай когда-нибудь, как ни растягивай, да кончится, и она уже не сможет, вдыхая сладкий, терпкий аромат, хоть на секунду перенестись в прошлое.
Потому–то Кира и испугалась, когда чуть не выронила жестяную банку.
Спрятав чай обратно в шкаф, Кира открыла дверь.
– Привет!– Сима устало улыбнулась.– Там моему мужу на работе мясо выдали.
– Спасибо, я не хочу есть,– заверила её Кира.
– Правда?
Сима вздохнула и опустила глаза.
– Сегодня опять на фронт ходил проситься,– всхлипнув, сообщила соседка.– Слава богу, опять не взяли.
Сима виновато посмотрела на Киру. Чувствовалось, ей страшно неудобно оттого, что все вокруг уходят на фронт, а её муж нет, и она даже не может скрыть свою радость. На самом деле от одной только мысли, что муж уйдет и она останется одна с ребенком на руках, у Симы начинали трястись колени. Может быть, именно поэтому она упорно приглашала Киру ужинать: чтобы, во-первых, как-то приглушить гнетущее чувство вины; во-вторых, чтобы доказать мужу , что он нужен и здесь- заменить Кире семью вместо матери, ушедшей на фронт.
Закрыв за соседкой дверь, Кира вернулась к столу и окинула довольным взглядом чашку с дымящимся чаем, блюдечко с сахаром и тарелку с куском черного, непонятно из чего испеченного, хлеба. Сначала она делала маленький глоток, потом клала в рот крохотный кусочек хлеба и даже не жевала, а сосала его, как конфетку, заложив за щеку и перекладывая туда-сюда языком.
***
Немного притупив чувство голода, Кира обычно брала какую-нибудь книжку. Например, толстый томик Шарлотты Бронте. Иногда в книжке находились утешительные строки:
«У