в самое ближайшее время окончательно умереть.
Меж тем второй браслет тоже упал на пол. На второй руке остался такой же глубокий и широкий след. Андре ногой оттолкнул перепиленные кандалы с цепями в сторону. Если бы я могла, я бы заплакала. Даже на всякий случай посмотрела на свои глаза. Но они были закрытыми. И, насколько я могла судить, сухими.
– Спасибо.
Андре протянул кузнецу руку, и тот, не задумываясь, ее пожал.
– Да не за что, – откликнулся он. И, усмехнувшись, добавил: – А я-то думал, ты из воинов, тех, что из Мигдаля. Их здесь, знаешь ли, сильно недолюбливают.
Андре сперва не понял, но кузнец устремил многозначительный взгляд на прикрепленный к куртке знак. Что-то неразборчиво процедив сквозь зубы, Андре с раздражением сорвал его и швырнул на пол, в компанию к кандалам.
– Сколько я тебе должен? – спросил он, извлекая из кармана кошель.
– Погоди, – отмахнулся кузнец. – Пойдем со мной.
Распахнув дверь, он вышел наружу и зашагал к ближайшему домику. Андре замешкался, подозрительно глядя ему вслед. Повернул голову направо, потом налево. Кузнец остановился и выжидательно обернулся.
– Поблизости никого не видно, – заметила я, отлично понимая сомнения Андре.
– Ладно, пойдем, – со вздохом махнул рукой он.
Кузнец провел нас в соседний дом, где, как мы поняли, он и проживал. Здесь нас встретила женщина в длинном свободном платье и накинутом на шею платке, по-видимому, жена кузнеца. Увидев нас, точнее сказать, меня, лежащую без сознания у Андре на руках, она сразу же запричитала, засуетилась и пожелала срочно накормить нас куриным бульоном. Андре старательно отнекивался, мотивируя это тем, что мы очень спешим. Хоть я и понимаю, насколько тяжело ему приходилось; не ел он уже давно, да и весь последний месяц жил впроголодь.
– Эстер, им и вправду нужно уходить, – покачал головой кузнец. – Кто их знает, этих мигдальских упырей, когда они заявятся. Лучше собери им по-быстрому что-нибудь с собой.
Да, похоже, здесь очень не любят тюремных охранников, мысленно констатировала я. Впрочем, это и неудивительно. В народе к представителям власти вообще относятся с предубеждением, неизменно видя в стражниках не защитников, а потенциальных обидчиков. Так что при виде тюремщика и закованной в кандалы женщины сочувствовать станут точно последней.
Эстер бегала по горнице, складывая кое-какие вещи в потрепанную дорожную сумку.
– Бедная девочка! За что ж ее так? – всплеснула руками она, ненадолго остановившись возле лавки, на которую меня уложил Андре.
Отмолчаться не удавалось, поскольку и она, и кузнец ожидали ответа, поэтому Андре нехотя сказал:
– Не знаю.
– Так даже? – с интересом изогнул бровь кузнец.
Но больше тему не развивал, и вскорости все было готово. В дорогу мы получили флягу с водой, кувшин с бульоном, каравай хлеба, немного жареного мяса и тщательно свернутое одеяло. Кроме того, хозяйка