не было сил. Ей было тягостно находиться тут.
– Ты нас познакомишь? – поинтересовалась ее мать.
– С удовольствием, – с этими словами Михаил Чарович встал из-за стола.
Нет, это уж слишком! Владислава вскочила тоже.
– Ты чего? Неужели так не терпится?
– Я… пойду к себе, – пробормотала девушка. – Что-то мне нехорошо. Я, наверное, съела что-нибудь не то.
Мать посмотрела на почти полную тарелку дочери и с неудовольствием поджала губы.
– Не выдумывай! Что за…
В том конце зала ее отчим как ни в чем не бывало здоровался с Грибовскими. Раскатистый бас старшего перекрывал гул голосов и музыку. Он что-то спросил. Князь Михаил ответил, в ответ граф расхохотался. Обернувшись на смех, девушка заметила, что мужчины смотрят в ее сторону.
Порывисто схватив со стола свой нетронутый бокал, Владислава залпом выпила шампанское до капли.
– Мне нехорошо, – услышала она свой голос. – Я пойду…
– Сядь немедленно, – прошипела мать. – Как тебе не стыдно?
Но Владислава сорвалась с места, проталкиваясь к выходу. Чуть не налетела на полового, задела чей-то стул, пробормотала извинения и выскочила вон. Хлопнула дверь, отрезая ее от остального мира.
Смеркалось. Пароход, уже расцвеченный вечерними огнями, неспешно шел против течения, держась стремнины. Рокотал мотор, с плеском шлепали по воде колеса. Из-за закрытой двери музыка почти совсем не слышалась, и Владислава в полной мере ощутила свое одиночество. Верхняя палуба была почти пуста, лишь одна или две неясные тени маячили в отдалении – такие же одиночки, не желающие, чтобы их заметили.
Девушка пошла вдоль борта, цепляясь за парапет, чтобы не упасть. Ее душили рыдания. Сейчас там, в ресторане, решалась ее судьба. Отчим непременно выдаст ее замуж просто для того, чтобы избавиться. И мать не защитит, наоборот, поглощенная заботами о ребенке, который через несколько месяцев появится на свет, она сама подтолкнет дочь покинуть ее дом.
На корме, куда она забрела, шум и плеск были намного громче, а освещение – слабее. Тянуло холодом и сыростью. Берега реки неспешно проплывали мимо; сумерки скрадывали очертания берегов, и, если бы не далекие слабые огоньки, уже трудно было бы определить, где расположены деревеньки.
Сквозь плеск и рокот девушка услышала, как кто-то зовет ее по имени. Желая остаться одна, она не ответила. Зов повторился, громче и тверже. Она отступила к самому краю. Дальше идти было нельзя – там располагались колеса. Холодные брызги летели с лопастей, обдавая ее с ног до головы.
– Владочка! – из темноты вынырнул зовущий ее Михаил Чарович. – Ты что тут делаешь?
– Не подходите ко мне! – Она прижалась к борту, спиной и шеей чувствуя летящие капли. Тонкие струйки влаги побежали за ворот. – Я закричу!
– Глупости! – Отчим рванулся к ней, хватая за руку. Не успев ничего предпринять, девушка мигом оказалась в его объятиях. – Этого еще не хватало! Теперь