или беги». Тут было четверо здоровых бугаев против одного, габаритами скромнее любого из них. Ну вот они и включились в режим «бей». А могли б просто посидеть-поговорить возле костра, тем более что их язык оказался похожим на украинский, который я более-менее освоил, путешествуя по Чернобыльской Зоне.
Осмотр лагеря ничего особо не дал. Четыре шалаша, искусно сплетенные из веток, внутри них лежанки из тех же ветвей, накрытые грязными тряпками. И холщовые вещмешки с вяленым мясом, прогорклым салом, сухарями, а также кожаными флягами с водой и какой-то кислой гадостью – вероятно, местным алкоголем.
Но после хорошего боя не выбирают, что кушать, так как организм, потративший много сил на адреналине, требует компенсации. Потому я плотно так подзакусил трофейной жратвой, запив все это кислятиной из фляги. Желудок дернулся было от непривычной пищи, мол, хозяин, ты хорошо подумал? Но потом успокоился – в Зоне и не такое переваривал, тренированный орган, справится.
На трупах тоже ничего особо интересного не нашлось – кроме одежды. Я прикинул, что если я выйду к местным в своем облачении, то есть в бронекуртке, тактических штанах, берцах и с винтовкой, то меня, скорее всего, просто замочат на всякий случай. Мой богатый жизненный опыт подсказывал, что непонятных типов во все времена и во всех мирах предпочитали валить и лишь потом выяснять, кто они такие и откуда взялись. Либо, как вариант, заковывать в цепи и задавать вопросы, сопровождая их вырыванием ногтей, прижиганием раскаленным железом и другими аттракционами подобного рода, что меня тоже не устраивало.
Исходя из чего я переоделся. Стащил с трупов наименее окровавленный шмот, как мог, подогнал под себя, а остальное собрался было закопать, благо в одном шалаше нашлась деревянная лопата.
Но тут моя рука нащупала твердое за подкладкой одного из тулупчиков. Ее я подпорол и в результате стал обладателем шести монет.
Четыре из них были покрыты арабской вязью, но две меня заинтересовали.
На одной стороне тех монет был изображен мужик то ли с нимбом, то ли в скафандре и с крестом в руке, на другой – знакомый украинский трезубец.
Я присвистнул.
В нумизматике я не силен, но такую монету знает любой, кто хоть когда-то пусть даже мельком слышал об этой теме. У меня на ладони лежали сребреники князя Владимира, крестившего Русь. Один новый, практически не потертый. Второй сохраном похуже, с царапинами и следами зубов, но тоже видно, что отчеканен недавно. В мое время они небось миллионы стоят. А здесь такие монеты – лишь подтверждение моей версии насчет того, куда я попал, – и, само собой, просто платежное средство.
Ну, Русь так Русь. Как я понимаю, это и есть мое испытание[1]. Ладно, будем надеяться, что оно скоро закончится.
А пока что я снял дерн с двух мест под корнями деревьев и вырыл две ямы. В первую, что побольше, закопал трупы. Во второй разместил СВД, предварительно отомкнув от нее «Бритву», и свою одежду, тщательно завернув все это в шмот мертвецов. После чего приладил пласты дерна на место, развязал