поймали такси и поехали обратно. Всю дорогу они молчали, и только у самого Жасминового дома она заговорила:
– Ты думаешь, я обиделась? Нисколько! Я все понимаю и уже привыкла. – Она глубоко вздохнула и слегка прикоснулась к его руке. Я знала, на что иду, когда поступала в Грин-Хиллс.
Молодой человек в недоумении взглянул на нее, не зная, как расценить эти слова. Шерон была первой темнокожей девушкой, которой он назначил свидание: она показалась ему невероятной красавицей – он таких еще не встречал.
– Ты приехала в этот занюханный городишко для того, чтобы тебя оскорблял какой-то говнюк?
– Нет, – мягко возразила Шерон. – Я здесь для того, чтобы изменить положение вещей. Во всяком случае, попытаться. Так, как сегодня, быть не должно. Все мы твари Божьи независимо от цвета кожи. Темнокожие девушки имеют право ходить в кино с белыми парнями, гулять по улицам, заходить в закусочные и посещать рестораны. Почему в Нью-Йорке это можно, а здесь нет? Пусть косятся, выражают неодобрение – ради бога! – но они выкинуть вон не могут. И единственный путь к этому – начать с малого, как сегодня.
Парень непонимающе посмотрел на нее: это что, шутка? Она же ретировалась, даже не попыталась отстоять свои права.
Шерон поняла его и с улыбкой пояснила:
– Мне жаль, что так вышло. Будем завоевывать позиции постепенно. Сегодня дошли до входа, а на будущей неделе попытаемся войти внутрь, если ты не против. Невозможно все изменить в одночасье.
Том понимающе улыбнулся, и ей это очень понравилось.
– А почему бы и нет? Рано или поздно мы так надоедим этому монстру, что он перестанет нас выгонять. Если хочешь, можем пойти в кафе или в ресторан…
Возможности были безграничны, и Шерон весело смеялась. Том помог ей выйти из машины и проводил до дома. Девушка предложила зайти на чашку чая, и они некоторое время посидели в гостиной, однако взгляды, которые бросали в их сторону находившиеся там студентки, были столь неприкрыто враждебными, что даже Шерон не выдержала. Они поднялись и медленно двинулись к выходу. Лицо ее было печально. Том чутко уловил ее настроение и, прежде чем уйти, шепнул:
– Помнишь? «Невозможно все изменить в одночасье».
Он прикоснулся губами к ее щеке и вышел.
Глядя ему вслед, Шерон думала: «Как хорошо, что он это понимает».
Поднимаясь по лестнице, Шерон улыбалась: как бы то ни было, время потрачено не напрасно. Том ей понравился: умел держать удар. Интересно, позвонит ли он еще?
Тана встретила подругу с улыбкой:
– Ну и как? Куда ходили?
– В ки…нотеатр.
– Чудесно! И как фильм? Понравился?
– Спроси у кого-нибудь другого, – усмехнулась Шерон.
– Не поняла…
– Нас туда не пустили. Здесь не принято: белый юноша, чернокожая спутница… «Найди себе приличную девушку», заявил контролер Тому. – Шерон пыталась отшутиться, но Тана, увидев боль в ее глазах, нахмурилась:
– Негодяй! И что же Том?
– Он держался как надо. Мы вернулись, посидели в гостиной, но это было еще