на золотую гору посылаю!
– Отпусти их, – устало прошептала девушка.
– Каждый раз… – покачал головой проклятый пухляк. Говорил он с таким сожалением, что трудно было не поверить в его искренность. Но Садко слушал и чувствовал, как холодный пот стекает по спине и жжет раны от птичьих когтей, как мурашки бегут по плечам, как во рту горько становится от ярости. А хозяин дворца продолжал: – Каждый раз ты за них просишь. Все спасти заезжих пытаешься. Родного отца на чужаков размениваешь.
– Я о душе твоей пекусь, – снова заплакала Арвела. – Черная волшба тебя с ума свела. Я в книгах читала, пыталась тебе объяснить, да ты не слушал…
– Чужакам до тебя дела нет, – будто и в этот раз не услышал ее Товит. – Каждый раз объяснять тебе приходится.
– Не чужаки они! Из Славии, как и ты!
– Не все, – живо возразил пухляк. – Да и что с того, что они из Славии? Надо их отпустить восвояси? Может, еще кораблю их дать уйти? И что же случится тогда?
– Люди живы останутся, отец. Грех на душу не возьмем.
Он отмахнулся, фыркнул:
– Люди эти твои весть понесут по всем портам. И снова потянутся к нам колдуны да душегубы, до наживы жадные, как уже случилось в ту ночь, когда Фируза тебя родила и в Белояр ушла. Сегодня вот пропустила завеса корабль чужой… Не по моей воле пропустила. А ну как и другие пройдут? Что ж тогда, заголосишь ты, заплачешь, когда тебя на потеху лиходеям отдадут? Рыдать будешь, в ногах у отца ползать, чтоб защитил?
– Не буду я у тебя защиты просить. Трус ты, – прошептала девушка.
– Трус?! Да чего мне бояться? – расхохотался Товит. – Кто бросит мне вызов? Ежели прикажу, гости перережут друг другу глотки сами. И до последнего вздоха славить меня будут. Лишь стоит слово сказать…
Девушка молчала – сломленная, подавленная. И хозяин острова, нажав на камень – глаз месяца, буркнул:
– ОТОМРИ!
Арвела без сил рухнула на пол, и Садко тоже едва не упал – его словно из тисков выпустили. Чары амулета исчезли, и капитан почувствовал, что может двигаться… но не стал.
– Возвращайся в свои покои, – властно произнес Товит, задирая подбородок. – А я приберусь: от сора избавлюсь. Потом и кораблем их займемся.
Садко смотрел, как медленно, величаво вышагивает хозяин острова, направляясь, судя по всему, в сторону покоев, где осталась команда. Идет уверенной походкой победителя, поборовшего в словесном поединке собственную молоденькую дочь… Не глядя по сторонам и не думая о подвохе. В самом деле, что может грозить повелителю, если гости его зачарованные спят в покоях под охраной каменных статуй? А тот, что на горе остался, давно уже стал прокормом для железноклювых птиц…
«А вот и не стал», – зло подумал Садко, буравя взглядом проходящего мимо Товита.
И, тщательно примерившись, прыгнул.
– Чшшш! – Радята ухватил Ждана за рукав.
На слух повара, тот слишком громко шагал – подошвы сапог стучали по мраморному гладкому полу, а надо бы красться беззвучно, тихо, как мышка…