Василий Панфилов

Отрочество


Скачать книгу

общения. Мне тяжко, а каково ему?!

      Зато и ого! За полдня чуть не со всеми репортёрами Одесскими познакомились, и… я ковыряюсь в памяти и спрашиваю неуверенно:

      – Я што, на работу подрядился?

      Владимир Алексеевич засмеялся до слёз.

      – Карикатуры «Одесским новостям», и фельетоны «Одесскому листку» обязался.

      – Я?! Фельетоны?! – опекун кивает, улыбаясь в усы. Бум! Моя голова упала на сложенные руки.

      – А со стороны бойко всё, – неуверенно сказал Санька, пока Владимир Алексеевич делал официанту заказ, – такой весь дельный-додельный!

      – По возможности, – успокоил меня дядя Гиляй.

      – Ну и то… Ничего ведь не помню!

      А опекун уже привстал и машет кому-то…

      – Сергей! Уточкин!

* * *

      Фира с утра задумчива и немножечко меланхолична.

      – Мне таки показалось, или Владимир Алексеевич не в большом восторге от меня и нас вместе? – осведомилась она у матери, отложив наконец книжку в сторону.

      – Мине показалось, шо тебе не показалось, – в тон ответила мать, не прерывая готовку.

      – Он таки антисемит или просто так?

      – Он? – Песса Израилевна задумалась, – Не думаю, шо да, но и не могу сказать за нет. Друзья среди наших есть, но с нами скопом не так штобы и дружит.

      – В таком случае почему бы и не да? – в глазах девочки набухли слёзы, – я ведь красивая! И умная!

      – Ох, доча… – Песса Израилевна тяжело склонила голову, – если б всё было так просто! Не думаю, шо он имеет конкретное за тебя, но ты сложности видишь? Или так думаешь, шо как по васильковому полю, всё красиво и просто?

      – Церковь?

      – Она! А ещё общество. И наши здесь ничуть и нигде не лучше. Лучше быть пусть несчастной, но еврейкой, чем счастливой, но просто. Так они считают!

      – Кому лучше?

      – Хм… – пожатие плечами и задумчивость, – кому-то не нам, доча!

      – Вот! – маленькая ладошка легла на переплёт, глаза сощурены, – Потому я буду просто! Просто счастливой, без оглядки на других!

      Третья глава

      Провожать Владимира Алексеевича на вокзал приехали только самые близкие из одесских знакомцев – человек тридцать, может чуть больше. Такой себе цыганский табор, только што без «ай-на-нэ!»

      Шум, гам, обнимания, рукопожатия по десятому разу, передавание приветов общим знакомым и гостинцев – наперебой. Южане!

      А чемоданов, баулов! Рыба вяленая и копчёная, с запахами на весь вокзал, какое-то вино и наливки, сувениры – лично сделанные, или притащенные Бог знает откуда, стопки газет для передать другим, брошюрки разного рода, подписанные авторами книги, засахаренные фрукты и чорт знает, что ещё!

      Дело уже к послеобеду, поэтому многие тяпнутые, да по летнему времени. Не так штобы и сильно, но и не так штобы слабо. В плепорцию. Морды весёлые, красные, руками как те мельницы ветряные при урагане махают.

      Гудок, и началось! Чисто муравейник разворошенный. Выскакивают, заскакивают, снова выскакивают. Южане! Даже те, которые с северу. Одесситами быстро становятся!