Семена выражало крайнее раздражение и душевную боль. Выражение лица Федора было невозмутимо наглым и ехидным. Тихон же, отряхивая помятый в этой сумятице кафтан, гневно взглянул на старшего сына и с яростью прорычал:
– Пошел прочь со свадьбы, неблагодарный! Собственного отца в его доме позорить вздумал!
На это гневное заявление Артемьева Федор ухмыльнулся и, сплюнув кровь с разбитой губы, шатаясь вышел вон. Тут же Мирослава Васильевна обняла мужа, который схватился за сердце, и усадила его на скамью. Она гладила Тихона по руке, пытаясь упокоить. Артемьев прекрасно понимал, отчего Федор поступил так. Получив очередной отказ в своей просьбе, Федор разозлился на него и решил отомстить. И вот теперь он испортил свадебный пир собственному брату.
Слава в этот миг утешала Любашу, которая уже рыдала, сидя на полу, она помогла подняться подруге на ноги и увела ее из шумной светлицы. Едва девушки вошли в спальню Светославы, бывшая Стрешнева вновь зарыдала. Слава усадила подругу к себе на кровать и, опустившись перед ней на корточки, взяла бледные руки Любаши в свои.
– Любушка, неужели ты все еще любишь его? – спросила тихо Слава.
В ответ Любаша лишь жалостливо всхлипнула и кивнула.
– Но как же так?
– Не могу я забыть его, окаянного, всю душу сжег, – простонала сквозь слезы Любаша.
– Любушка, у тебя отныне муж есть, ты должна о нем думать.
– Муж! – вскрикнула в гневе девушка. – Постылый муж!
– Ты разве не понимаешь, что Федор еще сильнее обидеть тебя хочет? Он ведь назло сейчас все это сделал. Я видела на его лице гадкую улыбку.
– Понимаю я все это, Слава, но ничего поделать с собой не могу! – сказала в запале Любаша. – Как увижу его, словно в жар бросает! Ничего поделать с собой не могу.
Слава помолчала, не зная, как еще образумить подругу.
– Я еще мало знаю о любви, – заметила тихо она и присела рядом с Любашей на кровать. – Но как ты можешь любить его? Он же никого любить не может. Он холодный и жестокий. Порой мне кажется, что он всех ненавидит.
– Я думала, что смогу понравиться ему. Но, видать, уже поздно, – тяжко закончила Любаша.
И тут Слава вспомнила нечто, что, по ее мнению, могло бы заставить подругу разочароваться в предмете своего обожания.
– Марфа, матушкина горничная ждет ребеночка от него, – тихо произнесла Светослава. Слезы застыли в красивых глазах невесты, и она ошарашено уставилась на подругу. – Я никогда не говорила тебе, Любаша, – продолжала девушка. – Но Федор бегает за всеми дворовыми девками. Тихон Михайлович чего только ни делал, чтобы образумить его. Сегодня Марфа едва не убила себя из-за него, жестокого. А Федор совсем не любит ее! Семен же глаз с тебя не сводит. Сразу видно, люба ты ему. Забудь ты этого Федора, недостоин он ни одной твоей слезинки!
Любаша долго молчала, прокручивая в голове слова Славы, и через несколько минут прошептала:
– Может, ты и права, Славушка, и мне забыть его