крепкие, они не откроют их.
– Да, им вряд ли удастся их сломать, – кивнула Мирослава.
– Матушка, я на улицу! – выпалила Слава и, мгновенно сорвавшись с места, устремилась наружу. И услышала позади испуганный окрик матери:
– Не ходи, доченька!
– Мы все равно выкурим тебя из норы! Отпирай ворота, ржевский прихвостень! – послышались громкие вопли, едва девушка оказалась на высоком крыльце, с которого было все хорошо видно. Сильные удары сотрясали высокий частокол. Шум уже превратился в один громкий вой, с руганью и угрозами. Слава затравленно смотрела на высокие дубовые ворота, которые стойко выдерживали глухие удары бревна. – Сейчас будем жечь твое логово!
Словно натянутая тетива, Слава замерла на крыльце, впиваясь пальцами в деревянные резные перила. Она была очень бледна, и ее длинная светло-русая коса развевалась по ветру. Приближалась гроза, небо потемнело. Она отметила, как во дворе появился Тихон Михайлович, который пришел со стороны конюшен.
В следующий миг она увидела, что Федор, который так и стоял во дворе, приблизился к воротам. На миг он обернулся и пронзительно посмотрел в ее сторону. Взор Федора, как будто пронзил ее насквозь своей темной силой и по коже девушки пробежал ледяной озноб. Он быстро отвернулся от нее. Сделав несколько быстрых шагов к воротам, Федор взялся за железный засов, отодвинул запор и раскрыл ворота.
Немой крик замер на устах Славы от охватившего ее ужаса.
Несколько десятков разъяренных, вооруженных стрельцов и посадских людей, со страшными лицами, как черный поток, хлынули во двор. Неожиданно начавшийся ливень остался незамеченным девушкой, ибо она испуганными ошалевшими глазами следила за тем, как бунтари заполняют все пространство двора. Победно крича, сыпля угрозами, они нагло смеялись и говорили, что отныне порядок будет на их стороне.
Спустя несколько минут девушка увидела, как на середину двора вытащили уже связанного Тихона Михайловича. Артемьев не сопротивлялся, молчаливо снося тумаки, плевки и словесные оскорбления окружавших его озверевших мужиков. Некоторые из слуг попытались оказать сопротивление и защитить барина, но их тут же усмирили беспощадными ударами палок. Непроизвольно девушка задержала взгляд на дорогом зеленом кафтане Федора. Молодой человек переговаривался с некоторыми стрельцами–бунтарями, что-то довольно обсуждая. Слава, прижав ладонь ко рту, с ужасом наблюдала, как бунтовщики проворно вывели связанного Тихона Михайловича из ворот усадьбы. Остальные охальники и Федор последовали за вожаками на улицу, победно крича и показывая злые кулаки дворовым слугам, которые недовольно смотрели на все происходящее.
Оторопев от всего увиденного, Слава так и стояла, ошарашенно смотря перед собой и стиснув до боли в ладонях деревянные перила крыльца. Она заметила во дворе на земле полдюжины неподвижно лежащих мужиков, видимо, они были мертвы. Остальные дворовые люди начали медленно передвигаться по двору, пытаясь, навести порядок. Ворота снова закрыли, а трупы утащили к сараям. Одна дворовая