самый последний. После уже разговаривать не смогут.
– Смотри ты, защитник какой. Ничего ты ему не сделаешь. – Мари отвернулась, нарочито тщательно роясь в сумочке.
– Ну и зря ты так думаешь. Нет неприкосновенных. Для меня нет.
– Есть, – пробубнила упрямица.
– И кто же это такой крутой тут завелся? – Не, она серьезно думает, что мне будет взападло побеседовать с кем бы то ни было? По-своему? По-мужски. Так, чтобы понял.
– Хочешь познакомиться? – продолжала ковыряться в своей безразмерной сумке-бауле уже вроде как немного успокоившаяся гавкучка. О, уже даже слышу знакомые нотки вечного яростного спора, которые ее голос приобретает в каждой беседе со мной.
– Да не откажусь, – продолжил я гнуть свою линию.
– На. Знакомься, – она вручила мне какой-то плоский предмет. Планшет, что ли?
Потянулся через стол, улавливая такой знакомый аромат огнегривой растрепы, взял в руки предлагаемое. Развернул к себе.
Зеркало.
Не понял.
– Это что?
– Это не «что», а «кто». Это и есть причина моего… ну, назовем так, не радужного настроения.
– С хера ли? – выпал в осадок я.
– Ты серьезно об этом спрашиваешь? Да ты мне беспрерывно жизнь отравляешь! В упор очевидного не замечаешь! – Мари вскочила, встав передо мной и дерзко вскинув подбородок.
Даже в приглушенном освещении каморки я заметил, что ее ресницы слиплись в мокрые стрелочки, потемнели и, кажется, загнулись еще сильнее, отчего глазищи стали казаться ярче. Черт! Я и без того чуть на спотыкался каждый раз, нарываясь на ее прошивающий от мозга до яиц взгляд. Эта мелочь термоядерная – как безотказный электрошокер для моего бедного члена. Только он, бедняга, решит прикинуться дохлым, и тут же – тыдыщ! или натыкаюсь на нее где, или картинка какая-нибудь похабная долбанет в мозг с ее участием. И здравствуй, сука, мгновенный стояк.
– Так я отравляю или в упор не замечаю? – склонился я, сближая наши лица. Кто бы мне сказал на хрена? Идея – хуже не придумаешь, но внезапно думать мне стало нечем. – И уж не себя ли ты очевидным называешь? Кнопка языкатая.
Тоже мне, росту полтора метра в прыжке, очевидность нашлась.
Запах ее кожи и кучеряшек вероломно прорвался прямиком в мой разум, вдруг сделав черепушку пустой до звона, от которого заложило уши. И меня подхватило и поволокло, как бешеным потоком ветра по тоннелю, который закончился как раз на припухших, искусанных губах моего многодневного искушения и гадкой ночной суккубки, что выдоила из меня за это время едва ли не море спермы.
Мари еще что-то говорила – кто бы слушал – но я столкнул наши рты, за долю секунды дойдя до ручки от желания ощутить снова ее вкус.
Тресни меня по башке, ну? Оттолкни, давай!
Но вместо этого девушка буквально вцепилась в мою бритую голову, отвечая на поцелуй с такой интенсивностью, что остаток моей соображаловки стремительно покинул помещение, оставив только так долго скручиваемую в бараний рог жажду. Давая ей свободу.
Нужно остановиться!
Сейчас.
Немедленно