когда надоедают, то эта станет мельтешить перед глазами постоянно. Ну и ладно. Будет на ком отыгрываться в плохом настроении.
– Ну, здравствуй, Василиса Прекрасная, – сказал я, стараясь, чтобы насмешка не звучала слишком уж отчетливо.
– Здравствуй, – еле пролепетала она и быстро мазнула по мне взглядом, тут же покраснев еще гуще.
Так и есть. Влипла с первого же взгляда, дурище. Вот засада!
Мы провели несколько часов за столом, и я то и дело ловил Василису за робким разглядыванием, и она порядком этим достала. Поэтому, когда она сказала, что уже пойдет спать, решил, что тоже пойду. Слушать болтовню отца и Марины было скучно. Кстати, в жизни не видел моего отца говорящим так много, как, впрочем, и непрерывно улыбающимся. Я догнал девчонку на лестнице и, обгоняя, бесцеремонно толкнул плечом,
– Подвинься, лягушонка костлявая! – фыркнул я.
– Что? – замерла она, распахнув свои зеленые глазищи. Вот уж хоть чем-то Бог сжалился и наградил.
– Что слышала! Старайся не попадаться мне на дороге, а то сшибу и не замечу! И не вздумай липнуть ко мне! – угрожающе произнес я, специально нависая над этим тощим недоразумением.
– С какой это стати я должна к тебе липнуть? – нахмурилась она, прищуриваясь за стеклами очков.
– Да потому что я не слепой и вижу, что ты втрескалась в меня, как только увидела!
– Что?!! – задохнулась она и даже покачнулась от возмущения. – С чего ты взял?
– Поверь, я знаю. Все вы такие одинаковые и предсказуемые. Но ты губу не раскатывай. На такую, как ты, я и в голодный год не позарюсь, Царевна-лягушка! – я вложил в свой голос максимум презрения и насмешки.
– Кому ты нужен вообще, хам! – вскрикнула она и понеслась в свою комнату, которая оказал прямо по соседству с моей.
– Я-то знаю, что всем нужен, а кто на такую, как ты, поведется, даже не представляю, – сделал я контрольный выстрел в спину и с удовольствием отметил, как вздрогнули худенькие плечики.
Я знал, что обидел ее, но не особо страдал по этому поводу. Девчонки всегда меня прощали, как бы хреново я с ними ни поступал. Достаточно было пары улыбок и капельки внимания, и они таяли, забывая все мои косяки и даже грубость. Поэтому я был уверен, что через день-два опять буду ловить на себе влюбленные взгляды сестренки.
Но оказалось, что тут я конкретно ошибся. Васька меня тупо игнорировала и на следующий день, и через неделю, и через две. То есть при отце и Марине она была вежлива до тошноты, хотя не произносила ни единого слова, выходящего за рамки прямой необходимости. Ее глаза, если и сталкивались с моими, то оставались равнодушными, так, словно я какой-то предмет мебели. Все остальное время она просто не замечала меня. Не отвечала на вопросы, сколько ни донимал. Не краснела от пристальных и провоцирующих взглядов.
Сначала я прямо был рад. Надо же, как быстро мне удалось избавиться от возможной проблемы в виде влюбленной младшей сводной сестры. Но постепенно это