Беляев сжал меня крепче и засопел. Через какое-то время я вылезла из-под него. Спустилась, забрала мобильник Галины Николаевны и пошла к ней в комнату, чтобы вернуть. Там, на прикроватной тумбе лежали кошелек, смартфон и документы. Женщина спала. Мой мозг нет. Мне не удалось заснять, как он насилует меня, но кто знает, вдруг снимки его документов мне пригодятся.
Я сфотографировала водительские права и отправила в облако. Телефон Беляева не был запаролен. Я заперлась с ним в ванной и открыла контакты. Не знаю, что я пыталась найти, и что обычно искали киношные детективы. Список контактов был короткими, сплошные клички и аббревиатуры. Зашла в галерею. Беляев заграницей, яхта, друзья. Отдельная папка Ватсап с фотографиями женщин, обнаженными и нет. Они выглядели не очень счастливыми. Перешла в сообщения. Какой-то мужчина с именем Феликс отправлял их Беляеву. Худые измученные лица, взгляд словно в пустоту. Наверняка это женщины, которых принуждают заниматься проституцией! Я сделала фото и отправила в облако. Феликс писал, что кто-то по кличке «Северный» готовит «входной». Все было странно и непонятно. Естественно, а как иначе, когда речь идет о продаже людей! Я сфотографировала их переписку, снова закинула в облако. Может проверить загрузки, вдруг наткнусь на какие-нибудь секретные документы?
– Таис, – от внезапного стука в дверь я обронила телефон. Голос Беляева был совершенно трезвым.
Глава 12.
Энджел
Погранвойска – это не теплая кровать первосортной шлюхи. Тогда какого хрена я был так рад свалить из дома? И мне даже было комфортно в казарме, заполненной запахом мужских ног и портков. И похуй что щи из квашенной капусты, законсервированной еще во времена второй мировой. Сводящие судорогой конечности, так как даже зимой там была только холодная вода. На все это мне было насрать. Я просто знал, что все это временно и что я заработаю имя. Где как я не думал. Но я возьму свое. Будет икра на завтрак и персидский ковер под ногами.
К концу службы единственное, о чем я мечтал – согреться. Мурманск мне не понравился лишь одним – адской зимой. На посту стояли даже в минус пятьдесят. Если ты отморозил яйца и пальцы на ногах – это твои личные проблемы. Поэтому, когда прозвенел, звонок я уже знал, куда поеду. Я умел лишь одно, держать в руках винтовку. Условия службы по контракту не выбирают, но мне удалось выбить теплое место.
В своем последнем письме матери я написал, что не вернусь. И чтобы не писала сюда, у меня больше не было адреса. Служить предстояло на Востоке.
Я больше не мерз, я попал в пекло…
В высоких Чеченских горах также лежал снег. Мелкий, как крупинки песка, залетал в горловину фуфайки и уши. Ветер пробирал до гостей, но внезапно взрывающиеся бомбы, в метра от места где ты только что был, повышала градусы так, что бросало в пот. Не обмочить штаны удавалось не многим. Наша цель была высоко, но, чтобы приблизиться к ней приходилось идти по трупам своих же сослуживцев. Нас было семеро, когда мы ползком добрались к границе. Несколько боевиков шныряли по территории, загружая в грузовики нелегальные партии оружия и запрещенный порошок. Эти блохи были нам не нужны, нас интересовала голова, которая