у нас на завтрак?
Мог бы и не спрашивать. Валентина всегда готовила по три-четыре блюда. Кушайте кто что хочет. Он хотел всегда много, сыновья и Машка – тоже. Одна Софийка обходилась ложкой каши, стаканом сока и наперстком кофе без сахара.
– Я рано, пап, потому что нашла репетитора по китайскому языку. Мама тебе сказала, что я хочу изучать этот язык?
– Да, что-то такое говорила. Кто преподаватель? Я его знаю? Где будут проходить занятия? Сколько стоят? – забросал он тут же дочь вопросами, погружая вилку с ножом в громадный рубленый бифштекс.
– Ой, все, знаешь, сложилось просто превосходно! – воскликнула Софийка, глянув на отца с нежностью. – Моя преподавательница английского тоже хочет изучать язык и предложила заниматься у нее. А я же с ней, у нее уже английским занимаюсь. Так что метаться по городу не придется. Денег немного, пап, тысяча в час.
– Рублей?
– Ну не евро же! – фыркнула Софья и рассмеялась. – Препода не знаю, кто-то из ее давних знакомых. Сказала, что человек надежный и порядочный.
– Мать? Что скажешь?
Мельников глянул на Машку, сонно зевающую над тарелкой с яичницей. Понятно, рано встала из-за дочери. Он-то в одиночку привык по утрам обществом Валентины обходиться и не требовал никогда ее ранних подъемов.
Сейчас их проводит и снова завалится. Вот корова! Он с неожиданным раздражением отметил, что Машка с утра выглядит отвратительно. Кожа щек бледная, дряблая. На голове – воронье гнездо. Хоть бы расческу в руки взяла, корова! Долбишь, ей долбишь, посети хоть раз косметолога. Сейчас лазерная хирургия творит чудеса. В таких красавиц дурнушек превращает. А она только ржет в ответ. Ржет и жрет! Ржет и жрет! Корова!
Вдруг некстати вспомнилась Карина и весь этот отвратительный разговор о ней с Севастьяновым. Ох, как пришлось вчера ему изворачиваться, как вилять, пытаясь увести разговор в другую плоскость! Интересно, успокоился Севастьянов, нет? Долго говорил про нее вчера хозяин, очень долго. И что нашел в этой длинноногой стриженой телке?! Какую изюминку?
Нет, она, конечно, симпатичная, спору нет. Фигура в порядке, грудь как камень – не рожала потому что еще, и, видимо, не собирается. Но таких красоток у него в офисе пруд пруди! А что он с ней чаще, чем с остальными, так остальных и наказывать нет необходимости так часто. А эта гадина обнаглела настолько, что сгореть заживо ему желает. Он ей устроит сожжение! Он ей самосожжение устроит! Вот только Севастьянов уедет и тогда…
– Маш! – резко окликнул он жену, не отреагировавшую на его вопрос. – Что скажешь?!
– Если через Аллу Михалну, то я не против, – отозвалась она меланхолично. – Она уже сколько лет с Софочкой занимается. Плохого не посоветует. Да и тысяча рублей в час – это недорого.
Недорого! Мельников с силой сжал вилку, оплаченную, между прочим, его деньгами! Что она понимает в том, что дорого, а что нет?! Сидит тут за высоким забором с утра до ночи, жует, гуляет по саду. Что она может вообще понимать в жизни?! «Дура тупая», – решил Мельников