правую кисть врага. Тычковый удар мечом в грудь пробил сельгова насквозь, и Марк вырвал копье из ослабевшей руки. На глазах притихших варваров центурион сорвал насаженную голову с наконечника, отшвырнул древко и сунул кровавый трофей себе под мышку. Отшагнув назад, он негромко бросил Шрамолицему:
– Отходим. Медленно.
Сельговы молча наблюдали, как римляне пятятся к своим, ни на секунду не спуская взгляда с врагов. Хамианцы тоже замерли, держа тетивы натянутыми для стрельбы в любой миг. Оказавшись среди тунгров, в относительной безопасности, Марк протяжно выдохнул, сам не замечая, как слезы размывают кровавые дорожки на его лице. Он смотрел на такие знакомые, искаженные смертной мукой черты и невидящие глаза, которые тоже не сводили с него взора. Вскинул голову, оцепенело следя за тем, как передняя когорта Двадцатого легиона врезается в тыл варваров буквально в сотне шагов от боевого порядка тунгров.
– Обещаю, Тиберий Руфий, что тебя похоронят как подобает. А затем я соберу добровольцев и устрою охоту на тварь по имени Кальг. Смерть его будет страшной, вот увидишь.
Центурион повернулся к Морбану, который уже стоял за его плечом. Его голос разом осип от горя: Руфий был ему одновременно и спасителем, и ближайшем другом. Марк приказал:
– Сигнифер, медленный марш, отходим на высотку. Раз уж легион удосужился к нам подойти, не будем им мешать. Пусть и сами потрудятся.
Глава 2
Дружина вениконов взобралась наконец на лысую макушку холма, откуда отлично проглядывался погибающий стан. От крайнего воина в колонне до опушки леса было не меньше полутысячи шагов. Крутизна склона и почти непроходимая чаща заставила всех перейти с бега на шаг, да и то он отнимал массу сил. Ратники Друста тянулись длинной, извилистой лентой, составленной из семейных групп вокруг каждого лучника или копьеносца, за которыми в студеном утреннем воздухе тянулось по белесому шлейфу пара. Друст сплюнул на тощий дерн и проворчал начальнику личной охраны, который держался у плеча хозяина:
– Не знаю, не знаю… Может, и удалось оторваться, хотя вряд ли. Проклятые латиняне никогда так просто не сдаются…
Телохранитель поморщился, и не только от смысла этих слов. У него уже давно кололо в груди; долгий подъем давал себя знать.
– Согласен. Да мы тоже хороши: такой след за собой оставляем, и слепой не заблудится.
Воевода мрачно кивнул, в который раз бросая взгляд в сторону леса.
– Солдатню бояться нечего – по такому склону в доспехах и с полной выкладкой не покарабкаешься. Кавалерии – вот чего я опасаюсь…
– Опасаешься? Ой-ой-ой! А я то-то думал, Друст со своими соплеменниками ничего не боится!
Воевода гневно вскинул взгляд и обнаружил, что Кальг, которого продолжал нести на плече тот же воин, что оглушил его до беспамятства, наконец пришел в себя. Голос вождя сельговов был слаб, но ядовитый сарказм никуда не делся. Друст выбросил руку и хорошенько