факелов, как тряпки кровоточащей нищеты; ораторы-реформисты, склонённые с гарпуном, чтобы проткнуть липкого спрута компромисса; речи тошнотворной умеренности, способные заставить упасть с неба звёзды – со скуки, а луну – от отвращения, как блестящий плевок!
Безобразие! Мы были отягчены потопом отцовских глупых советов, и было вполне справедливо, что после подобной непристойной комедии толпа в ритме танца и с пением гимна рабочим возвратилась в город к ужину, чтобы сопроводить второй гроб – уже не убитого рабочего, но Революции!
Ирония! Ирония! Старая итальянская ирония!.. Вот наш враг, которого нужно уничтожить, растоптать силой энтузиазма, силой отваги, силой оптимизма, хотя бы и искусственного!
Рабочие! Остерегайтесь скептической и эгоистичной иронии, которая разжижает сердце в день праведного мятежа и создаёт в вас позорный феномен – панику звука!
Сколько раз за десять лет жизни в Милане, которые я провёл, изучая ежедневные приливы и отливы итальянского социализма, внимательно читая каждый митинг как самую интересную и скорбную книгу, сколько раз я краснел, как итальянец… повторяю вам, как итальянец, видя огромные массы рабочих, движимые самыми законными требованиями и великолепным желанием большей свободы, говорю вам, огромные массы народа, молниеносно схваченные самым безрассудным коллективным испугом, заслышав четыре наглых полицейских свистка!
Обратившееся в бегство стадо… Сутулые и безумные спины, поднятые ноги, перед беспорядочной рысью кавалерии, не способной бежать по мостовой.
Естественно, ораторы, реформистски выкрашенные в розовый, а не красный цвет, исчезали… Куда и почему? Несомненно, по причине настигнувших их внезапных кишечных революций!..
Но красное видёние встаёт в моём уме – видёние, которое ободряет мою футуристскую кровь…
Я вижу тёмные сумерки столицы под дождём на скользкой дороге, уже покрытой лихорадочными пятнами отражений…
В большой сети трамвайных и телефонных проводов тысяча неистовых огней кусает мякоть тени!.. Голодная бледность домов!.. Острые тёмные профили!.. Там, в боковых улицах, где вдребезги разбиты все фонари – темнота, сплошной мрак, скатившийся вниз с неизвестно какого разрушенного неба!..
В конце улицы плотная чёрная толпа…
Эта толпа образована вашими женщинами и вашими сыновьями: сплетённые руки ночного африканского леса, все подогнаны один к другому, как кирпичи в стене!
А вы, мужчины, выстроитесь перед вашими женщинами в этих трагических джунглях из камня и железа, под круглыми электрическими фруктами, взрывающимися белоснежным молочным светом, и спокойно зарядите ваши карабины для полицейских зверей.
Тогда снова зазвучат внезапные и насмешливые сигналы свистка, траурного пореза на немом горле молчания…
И вот с криком команда: «Вперёд!»
Но я слышу ещё, как ужасный грубый хохот отвечает на этот звук, и толпа, превращённая мужеством