таких бабушек разнилась. Бывали и милые и добрые, которые пускали детей в свой сад и разрешали угощаться выращенными там ягодами и яблоками, а были те, кто на пушечный выстрел не пускали никого, а особенно детей. Днем, когда такая бабуля работает в своем палисаднике, нам нужно было находиться на безопасном расстоянии и, как стае гиен, наблюдать за происходящим. А когда бабуля уходила, можно было разграбить ее владения, но бабуля могла дежурить у окна сутками и стеречь свои сад, зазеваешься и она обольет тебя ведром горячей воды или ведром, которое она использовала, как ночной горшок. И то, и то неприятно, но совершать набеги было забавно.
Никакой инфраструктуры для развлечения детей во дворе, конечно же, не было. Словосочетание "детская площадка" появилось в нашем лексиконе уже когда своих детей иметь пора. Мы развлекались чем придется. Строили шалаши из строительных материалов, которые можно было найти на помойке. Молоток и гвозди брали у отцов, если такие имелись. Лазали по деревьям, а зимой по огромным кучам снега, которые сгребал, приезжающий раз в неделю трактор. Однажды мой дядя привез целый камаз песка, который он позаимствовал в пожарной части, где и работал. Кучу песка просто вывалили посреди двора и это стало песочницей, где можно было покопаться, но зачастую откапывались только экскременты кошек и собак. Недалеко от моего дома была водокачка, которая представляла собой ограждённую бетонным забором территорию, где стояла водонапорная башня, маленький домик, где сидел смотрящий за этой водокачкой человек и яблоневый сад. Вся территория охранялась собакой. Летом мы перелезали через забор и выбирали каждый себе по яблоне, залазили на нее, рвали яблоки, до каких получалось достать рукой со своего места, грызли их, огрызки бросали вниз и читали газеты, которые утром вытащили из соседских почтовых ящиков и обсуждали насущное. Однажды на нас спустили собаку, от которой мы еле-еле успели убежать. Еще можно было играть в магазин. Витриной служила большая бетонная плита, которая лежала почти в каждом дворе. Мы находили пустые стеклянные бутылки, наливали в них воду из лужи и продавали друг другу за листья деревьев. Чем красивее бутылка, тем она дороже, чем больше лист, тем больше его номинал, что, конечно же, всегда рождало споры. В зимнее время можно было развлекаться с трубами, по которым шла горячая вода. Сами трубы были обтянуты толстым слоем стекловаты, а сверху листом железа, покрашенного в голубой цвет, который со временем превратился с ржаво-синий. Отодрать этот лист железа не составляло труда, потому что закреплен он был простой железной проволокой, далее удаляешь стекловату и добираешься до самой трубы. На этой трубе можно было плавить снег. Зачем – не знаю, но время убивало, шел пар, снег плавился, это почему-то увлекало. Труба в конце концов уходила под землю, а вокруг этого места был построен бетонный короб, внутри которого было тепло и там всегда было полно тараканов и крыс, которых можно было покормить тем, что найдешь.
Конец