свою шлюху, задрал платье и оттрахал нещадно, получив долгожданное расслабление и космический кайф. Хватит думать о её физическом состоянии. Да и, вероятнее всего, с её здоровьем уже всё в порядке, раз вон как она сама отчаянно просит этого, специально провоцирует, искушает, доводит до помешательства. Давай же! Сделай это! Сделай, мать твою!
Но, чтоб у меня все конечности отвалились, я опять этого не делаю. Мои зверские желания быстро улетучиваются, сменяясь ненавистным мне кадром изнеможённого тельца на чёрных простынях с серьёзным голосом врача, настоятельно требующего повременить с моими сексуальными планами. И всё! Я буквально сгораю сейчас заживо от перевозбуждения, но заставить себя прикоснуться к ней ни в какую не могу – хоть тресни.
Убейте меня, пожалуйста! Просто убейте! Или же я сам себя придушу своим же галстуком, а лучше – нахрен выпрыгну из самолёта!
Несколько туманных, самых неадекватных секунд в моей жизни я и правда помышляю над таким видом спасения, чтобы хоть как-то прекратить свои мучения. Однако вместо самоубийства я залпом допиваю виски, резко вскакиваю с кресла и устремляюсь в сторону уборной. Влетаю внутрь, запираю дверь, сдираю к чертям галстук, расстёгиваю верхние пуговицы рубашки и торопливо смачиваю лицо ледяной водой. Дышу жадно, часто, тяжело. Рычу, проклиная себя всеми известными мне матерными эпитетами.
Наверное, я точно беспросветный глупец, раз сразу же не смог понять одну простую, безусловную истину – если уж с Линой с самого начала было непросто, то с ней всегда, мать её, так и будет! Это не изменится! Никогда! А вот кто во всей этой возне с ней и меняется стремительно и неумолимо, так это я. И ничего не могу с этим поделать. Что-то происходит. Я не могу найти этому объяснения, но с каждой проведённой с ней минутой я всё острее чувствую нечто сильное, необратимое, бессознательно меняющееся во мне. Словно я уже не я. И это бесит!
Смотрю в своё отражение и едва сдерживаюсь, чтобы не врезать кулаком по стеклу, расколов на части физиономию незнакомца, которого я всем нутром видеть в себе не желаю. Холодные капли стекают по его лицу, слегка остужая температуру тела. Но лишь на короткое мгновенье, пока влага не испаряется от соприкосновения с моей разгорячённой кожей.
Опершись руками на край раковины, стою так некоторое время, пытаясь прийти в норму. Да только я уже забыл, что это такое – норма. С появлением на моём пути этой девчонки, по ходу, мной не было прожито ни одного спокойного дня, не считая тех, что я пробыл в эмоциональной отключке. Все же остальные в той или иной мере состояли из бесконечных мыслей о ней и неудержимого желания поймать бунтарку, чтобы пришить к себе намертво, повелевать ею, обладать, трахать, всецело заполнить её мысли и пользоваться по своему усмотрению.
И вот когда, казалось бы, все проблемы позади, дикарка находится в полной моей власти и я могу делать всё из вышеперечисленного, я опять не делаю этого, потому что сталкиваюсь с новыми преградами, мешающими мне с головой отдаться своим желаниям и потребностям. И это неконтролируемо! Неподвластно! Против моей воли! Оттого