инструмента.
Хлопнула входная дверь, и как по команде скрипка умолкла. Отец Тимофей посмотрел на вошедшего.
Димыч только что вернулся от приятелей. Первым делом он сунулся в холодильник и соорудил себе супербутерброд из толстого куска хлеба и ветчины. Молодой организм требовал немалых калорий.
Тимофей Петрович укоризненно посмотрел на племянника, но ничего не сказал.
В это время Катерина опять начала играть, на этот раз увертюру из «Всенощных бдений» Рахманинова.
– Вот наяривает! – едва прожевав кусок бутерброда, выпалил отпрыск московских родителей.
– Что? – вновь заслушавшись музыкой, не расслышал его настоятель церкви.
– Говорю, играет хорошо! – объяснил свою фразу Димыч.
– Да, превосходно, – вздохнув, отозвался хозяин дома.
Димыч видел, как страдает его дядя. Он понимал, что церковь для него – все! Храм Иоанна Златоуста был смыслом жизни батюшки Тимофея. Сам Дмитрий не принимал такого подхода к жизни, считая любую работу просто средством добывания денег. По его глубокому убеждению, только деньги делали человека человеком. К брату своей матери Димыч относился как к слегка помешанному на религии чудаку. Парень не понимал такого образа жизни. Сначала он исподволь попытался выспросить дядю о каких-то скрытых доходах, но тут же наткнулся на откровенное непонимание.
«Неужели дядька такой лох? Быть на таком месте и не подняться по жизни?!» – не раз задавал себе вопросы Димыч.
– А что, дядя Тимофей, – неожиданно заговорил племянник, – этот мужик – сосед наш новый?
– Да, – односложно ответил священник и сам спросил: – А что?
– Да ничего, – как можно равнодушнее отозвался парень. – Просто я подумал, что может он делать в вашем доме?
– Что ты имеешь в виду?!
– Ну так он же бывший уголовник, дядя Тимофей! Я его на пляже видел. У него тело все разрисовано, как у якудзы японского! Живого места нет!
– Дмитрий, – серьезно посмотрел на племянника хозяин дома, – есть заповедь божья: «Не суди, да не судим будешь!» Тебе она хоть о чем-нибудь говорит?
– Да я не о том. Я все понимаю, – гнул свою линию парень. – Просто вчера такое произошло, а тут этот странный сосед! И цепура у него – сейчас в Москве такие все бандюги носят. А церковь вашу, между прочим, не ангелы святые обчистили!
– Не кощунствуй! – гневно прикрикнул на него дядя и, только через некоторое время смягчившись, спокойно высказал свою точку зрения: – Зря ты на Григория Ивановича грешишь, он в бога верует! А такое дело, которое поганцы этой ночью учинили, верующий человек сотворить не мог! Да к тому же Григорий сам на храм жертвовал! Тысячу долларов дал и помочь обещал…
Тут Тимофей Петрович неожиданно осекся, будто сказал лишнего. Но молодой человек тут же уцепился за сказанное.
– Он помочь обещал? Чем он может помочь? – вопрос прозвучал риторически. Димыч спрашивал скорее сам себя, нежели отца Тимофея. – Он же не местный, кого он тут может знать?
– Это тебя