около массивной двери с золотой табличкой «Ректор Фарах Гийа», мое дыхание сбилось, а сердце гулко отстукивало ритмы иерхонской джиги5.
– Входите! – раздалось за дверью. Ну конечно, ректор давно почувствовал, что я стояла у кабинета и не решалась войти. Послушно выполнила приказ и зашла внутрь.
– Присаживайтесь, – строго сказал Фарах Гийя, указав на хорошо знакомое мне кресло с темно-малиновой обивкой. Следующих слов василиска я ожидала с замиранием сердца, но ректор словно решил подольше меня помучить. – Ничего не хотите мне рассказать? Возможно, случилось что-то важное?
Я поняла, какую игру затеял ректор. Он подталкивал меня к чистосердечному признанию, а еще – чтобы я открыла имена других заговорщиков. Вот только подставлять Дориана я не хотела, да и не было в этом никакого смысла: дракон отвертится, а вот мне потом жизни не будет не то что в Академии, но и во всем королевстве. Вздохнув, начала рассказывать заранее придуманную легенду:
– Я хотела найти одну книгу…
– Книгу запрещенных зелий, – поправил меня ректор и кивнул, побуждая продолжать повествование.
– Да, кхм… эту самую книгу… для того, чтобы произвести впечатление на магистра Вирса.
Ректор удивленно вздернул брови:
– Преподавателя по зельеварению? Но зачем?
– Дело в том, – тут потребовалось все актерское мастерство, на какое я была способна, – что он мне… нравится.
Василиск поперхнулся и посмотрел на меня так, словно впервые увидел.
– Я верно понял, лернант Кэссария, что вы… кхм… захотели сварить одно из зелий из запрещенной книги и таким образом впечатлить магистра зельеварения… из-за личной симпатии?
– Да, – и наклонила голову, изображая смущение.
Я не могла винить ректора за недоверие: хотя магистр Вирс и не был самым древним преподавателем в Академии, однако похитителем женских сердец двухметрового эльфа с темно-серой кожей было сложно назвать. Казалось бы, длинные белые волосы, темные выразительные глаза, широкие плечи и в целом довольно подтянутая фигура – все это могло послужить неплохой приманкой для неокрепших девичьих умов. Вот только характер у магистра был препаршивейший, и сам он относился к женскому полу с излишней строгостью, а иногда и с откровенной издевкой.
– Кэссария Ригантония, вынужден информировать в ультимативной форме: в Академии вы больше не можете оставаться. Это было последней каплей, и я больше не намерен выгораживать вас перед Советом.
Мое сердце замерло. Как? Исключение? И что значит, выгораживать перед Советом – получается, раньше ректор меня спасал? Голова закружилась от дурных новостей. Это было похоже на чью-то злую и очень жестокую шутку. Вот только хмурый прищур глаз василиска говорил об обратном.
– Но… куда я пойду? Мне же осталось отучиться всего один год!
– Об этом нужно было думать прежде, чем пытаться украсть редкую, а главное – запрещенную(!) книгу из библиотеки Академии.
– Но