быстро приближались, выли и раскрывали пасти, скаля зубы. Беглецам казалось, чудовища появляются из ниоткуда. Гибель соплеменниц приводила их в ярость, и они отчаянно кидались под колёса, на капот машин, делая всё, чтобы остановить людей, задержать тех, кто должен стать пищей.
На спине одной из них Серый заметил ребёнка, который сидел в маленьком рюкзаке, наблюдая, как его мать несётся, опираясь на передние и задние конечности, ловко уворачиваясь от пуль.
– Эльза, пристрели эту суку с рюкзаком! – крикнул Серый, выравнивая руль, как вдруг под колёса метнулась белая тварь. Машину повело в сторону и, ударившись другим колесом о валун, она подлетела вверх. Нилова и Сергея выбросило из машины, как тряпичных кукол, а Эльза застряла в сидении, повиснув на ремнях, зажатая железными тисками искорёженного автомобиля.
*****
В этот раз они очень разозлили нас, зачем было убивать Юги, Като? Тем более пусть радуются, что мы забрали только мёртвых. Хотя, если разобраться, надо было уничтожить всех, чтобы ни один из них не попытался снова вернуться. Они хотели сбежать, чтобы потом напасть на нас. Но интересы стаи превыше всего, особенно жалости к людям. Мне их жаль, бывает и такое, но я пытаюсь подавить в себе это чувство, потому что люди не станут поступать так же.
Через несколько дней, когда Сиру уже встал на ножки и начал ходить, Рита сообщила, что один из них жив. Он был очень слаб, наше нападение потрепало его. И снова я попыталась подавить в себе чувство жалости. Чужак ненадолго приходил в себя, а потом снова засыпал. Его мясо должно было быть пальчики оближешь, так как мертвецы менее приятны на вкус. Однако мать велела не убивать его. Это можно было сделать всегда, мы же никогда не ели живых. Наша природа не в том, чтобы заставить жертву страдать и мучиться, а в том, что каждое животное должно быть сначала умерщвлено и лишь потом предано поеданию.
– Ария, почему этот чужак по-прежнему жив? – спросил малыш Сиру, подбежав ко мне. Чужак открыл глаза, пытаясь подняться, прорычал что-то на странном тягучем языке
– Потому что так велела мать, Сиру, – ответила я, наблюдая за врагом нашей стаи. Его белые волосы стали рыжими от засохшей крови. Лицо покрылось синяками и кровоподтёками. А ещё от него пахло смертью и страхом. Нас разделяли прутья клетки, в которой находился раненый человек. Но я видела, что Сиру боится его. – Не бойся, малыш. Мать решила найти ему куда более важное применение, чем пища, хотя согласна, он очень аппетитный.
– Да, Ария, он пахнет едой, – согласился малыш, подойдя ближе к клетке.
– Не бойся, он не сможет причинить тебе вреда, – улыбнулась я.
– Я знаю, он просто хочет казаться страшным, на самом деле он понимает, что сегодня у него есть будущее, а завтра он станет мясом. – Сиру улыбнулся чужаку, показывая острые зубки. Тот закрыл глаза, тяжело выдохнув, и я ощутила, как страшно ему. Запах страха самый сильный, он призывает, ведёт и является замечательной приправой к трапезе.
Вечером