потрясающе странной мысли. Никто у нас не знает, как Диего Рейес выглядит. Он никогда публично не показывает лицо.
Этот мужчина передо мной дьявольски красив.
У него крупные, резкие черты лица. Высокий лоб, черные глубоко посаженные глаза под густыми бровями, четко очерченные скулы, полные чувственные губы и… густая борода.
Это зрелая, опасная красота, и я на миг замираю, не понимая, что этот человек здесь делает.
А потом понимать становится поздно.
Он делает ко мне не шаг, а скорее бросок. А в его глазах что-то страшное. Темное. Звериное.
Это нечеловеческие глаза, хотя и отчаянно красивые. Диего Рейес и вправду демон.
И я шепчу:
– Ты будешь проклят, если меня коснешься.
***
ДИЕГО
На миг мне кажется, что эта девка просто больная на голову. Я перевидал кучу шлюх, но ни одна не осмеливалась говорить мне такое в лицо.
Может, эта просто не в себе? Может, она и не шлюха?
Я не хочу ебать сумасшедшую.
Останавливаюсь и смотрю в ее глаза цвета морской волны. Удивительный оттенок. Я бы подумал, что линзы, но у этой соплячки даже на нормальную одежду денег нет. Значит, все свое, как и сводящее меня с ума прикрытое одной тряпкой тело.
Прищуриваюсь и улыбаюсь. Зло.
– Да, я уже весь пропах серой. Добро пожаловать в ад, чика.
А она только вскидывает подбородок.
– Я тебе не чика.
У меня изнутри волна гнева поднимается и душить начинает. Стискиваю ладони в кулаки. Сейчас проверю, насколько она поехавшая. И выебу. А потом выкину и забуду. Только имя ее запомню.
Таких мало. Одна на миллион, наверное. Я раньше не встречал.
– И кто же ты? Или мне вздергивать твою родню по одному, пока не сознаешься?
– Меня зовут Анхела Рубио, подонок, – а глаза уже не лазурные. Они темные от гнева и ярко блестят.
Не психованная, значит. Психичка не станет огрызаться. А просто не знающая свое место слишком борзая шалава. Слишком красивая для такой суки.
Я делаю шаг к ней, а она податливо отступает к двери.
Вот так. Скоро ты начнешь бояться. Скоро заорешь и начнешь молотить кулаками в дверь, как многие до тебя.
– Сколько тебе лет? Давно продаешь себя? Отвечай, – я спрашиваю тоном, от которого мои люди ссутся.
А эта не ссытся, она просто делает еще шаг назад, сжимая свое проклятое полотенце так, что костяшки пальцев белеют.
– Восемнадцать.
– Я не привык повторять вопросы, – я делаю широкий шаг и практически заталкиваю девку в угол. Она сама юркает туда. Тупая затея.
Хотя все ее поведение тупое и охеренно меня злит. Почему такая, как она, смеет огрызаться, а Клара… Ненавижу этот долбаный мир.
И эту сучку с проклятыми голубыми глазами начинаю ненавидеть. Ее пухлые губы не должны мне дерзить. Но она видимо не понимает, на что нарывается.
– Я не продаюсь.
– Ты просто очень гордая, да? Или, – меня вдруг пронзает несуразная мысль, – уже вся мокрая? Хочешь меня, куколка?
Ее губы сжимаются в линию, а грудь высоко