дух убивает всех, кто ему не по нраву. Но, – тут голос дрогнул, – он обычно щадит женщин. Возможно, Ранко, я чего-то не знаю, но это уже твое дело.
Лицо Хвостатого мигом поползло и осунулось – значит, я попала точно в цель.
– То есть, болтайся у меня хер между ног, эта тень и меня бы убила?!
Я промолчала. Так мы и стояли среди трупов в сгустившемся полумраке. Было настолько тихо, что даже вороний крик с палубы достиг наших ушей. Пахло смертью, кровью и мочой, однако мертвецы меня не пугали – бывали передряги и похуже. Никакого отвращения, только брезгливость. Впрочем, Ранко тоже мертвецов не боялся, что говорило о его богатом прошлом.
Скрип половиц в проходе нарушил минутное спокойствие.
Более угрожающего зрелища и представить было нельзя: великан, застывший в тени дверного проема, пугал как ростом, так и глазами – черными дырами, готовыми прожечь насквозь любого, кто подойдет ближе. Глен! Но страшил даже не он сам, а то, как он мог растолковать для себя увиденное.
Дело было дрянь, и в горле застрял ком. Реальность вдруг вернулась ко мне, обрушив на голову прежние житейские страхи.
Не проронив ни слова, громила развернулся и широкими шагами направился к выходу. Догнать его никто не решился. Паника холодной волной растеклась по телу, отозвавшись ознобом.
– Так, сейчас здесь вся команда соберется. Крики и шум – я этого не люблю. Меня тут вообще не было, – быстро затараторил Ранко, взмахнув руками. – Я сваливаю. Это уже твое личное дело. Прощай и удачи.
И скрылся в темноте, сверкнув босыми пятками. Но мне уже бежать было некуда. Да и смысл бежать, если в море, так или иначе, мы все встретим свою смерть. Оставалось ждать и надеяться, что в лучшем случае мне поверят, а в худшем – отправят кормить рыб и соленую воду глотать.
Последняя надежда на Кальда. Ведь если не он, то кто? Сам же говорил, что отвечает за людей, которых привел.
Топот ног не заставил себя долго ждать. За это время я уже успела положить книгу в шкатулку, снять трофейный платок с неудачливого вора, спрятав его за пазухой, испачкать кинжал Фритхофа и вынуть серебряную серьгу из его уха. Слишком уж она мне понравилась – не пропадать же добру.
Я села на пол посреди каморки, подтянув к себе шкатулку. Свет стремительно приближающихся лампад танцевал в темноте трюма, подобно светлячкам. И чем ближе он становился, тем сильнее ежилась душа, уползая в пятки. Страх перед неизвестностью, увы, всегда самый сильный и пронзает иглами насквозь даже самого стойкого.
Их было четверо: боцман, капитан Велемир, Вацлава и еще какой-то седобородый хрыч, которого я не знала. Я смиренно глянула в их удивленные лица, и на миг во мне снова всколыхнулась злоба: южанин-то времени зря не терял, собрал всех, стоило ему унюхать выгоду. А чтобы помочь, и пальцем о палец не ударил. Вот он, истинный южанин до последней капли крови.
– Пасть нас всех проглоти, что здесь случилось?! – Разъяренный капитан вошел в каморку.
Всегда, когда меня ловили за хвост, я старалась следовать старому правилу – тому, что о хорошей мине при плохой игре.
– Они меня обворовали, – начала