и глянул на него сверху вниз. Мужчина, стоявший на коленях, поднял на него лицо, изможденное и красное, перекошенное от боли и гнева. В его левую ногу впились острые железные зубья капкана. По разодранному сапогу стекала кровь. Факел затухал, лежа в снегу.
– Ублюд…
Он не договорил. Не успел. Легким движением руки Лука оборвал его на полуслове, полоснув ножом горло. Голос Эйриса сменился свистящим бульканьем. Он задергался, пытаясь свободной рукой зажать смертельную рану, взгляд беспомощно блуждал по округе. Но тщетно. Уже через мгновение громила безвольно повалился на спину, выронив из руки топор.
Алая кровь на белом снегу – красивое зрелище. Лука завороженно наблюдал, как красное заиграло контрастом на белом, растекаясь лужицей подле Эйриса. Там, где снег покрыт тонким ледком, алое на ослепительной белизне приобрело еще более насыщенный цвет.
В этот миг северянин осознал, что убивать людей, которых ненавидишь, куда проще, чем животных.
И тут – свист. Что-то обожгло предплечье. Лука боязливо коснулся «ожога», но вместо него обнаружил глубокий порез и дыру на рукаве рубахи.
«Лучники», – смекнул он и отшвырнул ногой догорающий факел Эйриса. Затем, потерявшись в тени, спешно стянул с мертвеца шкуру и вооружился его топором.
Теперь дело оставалось за малым – избавиться от оставшихся преследователей, что уже успели выбраться из глубоких снегов и резво взбирались на холм. На них, благо, тоже была управа.
Лука понесся через еловую рощу, держа руки перед собой, чтобы колючие ветви не били по лицу. Каждый новый вздох царапал холодом горло, но кровь его кипела. Он продолжал бежать, несмотря на то что голени ломило от боли, а от усталости темнело в глазах.
И вот уже примерно через милю северянин оказался на пустыре – съехал по склону пригорка на бедре. Отряхнулся, огляделся, приложил руку к раненому предплечью и медленно побрел вперед, как будто позабыв о погоне. Снег под ногами лежал ровно, словно покрывало. Из-за разбушевавшейся снежной бури любой путник мог бы подумать, что впереди ничего нет – мертвая пустошь, но Лука бывал здесь уже не раз, в погожую погоду любуясь черной полосой леса на противоположной стороне.
– Стой, где стоишь, выродок.
Преследователи – трое мужчин, укутанных в меха – настигли его где-то на середине пути. Лучник держал беглеца на прицеле, двое других держали горящие факелы и топоры. Их лица были закрыты от ветра плотной тканью. Глаза светились ненавистью.
– Мало того, что ты убил Морру, так еще и Эйриса зарезал! – Обвинения прозвучали глухо из-за мерзлого ветра, унесшего слова мужчины куда-то ввысь. Но все равно Лука узнал голос. Он принадлежал старейшине селения Лангену – отцу Кейпы; Лангену, которого он сам долгие годы называл отцом.
Лука замер перед амверстагцами, виновато опустив голову и крепче сжав топор Эйриса. На равнине перед ними он был как на ладони. Одинокий, брошенный и разбитый. Легкая мишень. Легкая добыча.
Приманка.
– Тебе нет оправданий,