направили меня – навстречу к своей судьбе.
– Я не знал, – сухо отвечаю.
– Ты вообще ни о чем не знаешь, Леонид, – упрекнул меня, затем отпустил мой локоть, притормаживая и отделяясь от толпы. Гости прошли мимо нас, оставляя наедине двух мужчин. Мама принялась отвлекать зевак, которым так было необходимо послушать наши речи. Дворецкий, который тенью присутствовал в общей зале, молча подошел ко мне и попросил сумку с вещами, чтобы поднять в мою комнату. Мужчина пожилой, но чопорный и со своими правилами, нас в юном возрасте он не переносил на дух. Мальчишки – и все этим сказано. Сколько историй связано с этим домом, пусть некоторые воспоминания все еще хранят семейное тепло, когда-то царившее тут, а может это лишь наш детский взгляд со стороны, ведь ребенку внушить ощущение безопасности гораздо легче, чем скрыть от взрослого. Наша мама мастер своих эмоций, но возраст берет свое, особенно, если муж относится с холодностью, когда как раньше все было иначе.
– О Марке я не должен знать вообще, – с упреком ответил отцу, параллельно передавая в руки дворецкому свои вещи. Мужчина ушел, оставляя нас теперь двоих посреди огромной залы.
– Уехал на полтора года, просто пропал с радаров и ждешь, что я приму тебя с распростертыми объятиями, как мать?! – заорал отец, и слова эхом отдались от стен залы. Я свирепо уставился на него, переводя дыхание и бушующие чувства, что отец постоянно давил на меня, фактически не признавая, но я такой же родной, как и Марк – этого не отнять.
– Кому, как не тебе знать почему я уехал, – на его выпад я отвечаю совершенно спокойно, но сжимаю кулаки, таким образом пытаюсь обуздать свой порыв. – Я оставил свой дом, оставил работу, – выдыхаю, как будто пробежал стометровку за пару секунд, – я оставил все, что мне напоминало о моей Оле. Я не знаю, где она и что с ней. Я вообще не знаю, что творится с моей жизнью. А ты, – я тычу отцу в грудь, когда как в жизни этого не делал, но терпение всегда лопается, каким бы оно не было безграничным. Владимир стоит неподвижно, глядя в упор мне в глаза не произносит ни слова. – Вместо того, чтобы принять меня, упрекаешь в своем старшем сыне. Да плевать я хотел, где он пробыл и есть, наши жизни мы выбрали сами, и если меня взяли тем, что знают, кто ты – наш отец, то Марк пошел сам. – Я отхожу на пару шагов от разъярённого отца, по одному только взгляду понимаю, как его задел мой ответ, ведь я приходил к нему за советом, но, увы, отец предоставил карт-бланш, но с подвохом, или свобода отца, или я навсегда потеряю свою семью. Естественно, я выбрал второе.
– Ну чего вы ссоритесь, – прогремел из ниоткуда голос моего брата-близнеца, который стоял все это время в проеме дверей. Мы даже не заметили, как он вошел, а рядом с ним под руку стоит Ирина – бывшая жена Власова. – Я жив и здоров, – Марк демонстративно подошел к нам, оставив Ирину стоять там, где были, – отец, – оба мужчины обнимаются, а глаза отца заискрились радостью. Вот она разница между нами. Девушка переминается с ноги на ногу, чувствуя себя лишней среди мужчин. Я взглянул