кто-то ещё «из него».
– Определение себя (одного). И её (не одной; но – Единственной).
С этим они все (всем миром — собором настоящих, прошлых и будущих миров) согласились; тем более – в другой (почти синхронной этой) ипостаси происходящего были детально рассмотрены персонификации не только людей одушевлённых и неодушевлённых, но даже корпускул миропорядка.
Потому – следуя персонификациям указаний, очень скоро он (из гласных альфы и омеги выйдя; но – ставший согласным меж них) эту самую Атлантиду нашёл: вот она, порассыпанная меж капель повсеместной Леты. Итак – мир есть (оставленный Отцом) ад – да, конечно; но!
я увожу к отверженным селеньям.
я увожу сквозь вековечный стон.
я увожу к погибшим поколеньям.
был правдою мой зодчий вдохновлён:
я высшей силой, полною всезнанья
и первою любовью сотворён.
древней меня лишь вечные созданья,
и с вечностью пребуду наравне.
входящие, оставьте упованья
Так и вышло, что персонифицированная претензия «быть Первочеловеком» – опустилась в ад, а претензия «стать нано-богом» и царём (речь о Пентавере) – из ада вышла; но – тоже вопрос: насколько «вышла» (не частью ли себя) – да и вышла ли, если собирается за карьерой в Москву?
Впрочем, все эти затопленные миры – прекрасная иллюстрация мироформирования (версификации нашего настоящего).
Итак! Неоновая надпись, чьи стеклянные буквицы были вылеплены искуснейшим каллиграфом, гласила именно это: Атлантида; но – здесь Илья на миг задержался (причём – совершенно не обратил внимания ни на бронированную дверь учреждения, ни на скопление перед ней драгоценнейших иномарочных автомобилей), ибо – его сердце пробовало почувствовать в этом аду нечто живое.
Напротив (его функциональный «соратник») Цыбин перед дверью на улице Казанской знал, что за дверью – «нечто» живое (персонифицированная претензия на право «быть живым», быть может – не обоснованная); итак – Илья попробовал услышать живые души в «Атлантиде; но – не вышло (причём – не только у него) выйти за свои пределы.
Более того, «какой-то» серийный убийца Цыбин – дрогнул сердцем перед железною дверью в полуподвал; более того, Цыбин вдруг понял – он принял на себя роль меры, предъявленной миру (носитель «раньшего» – советского образования, он умел сопоставлять якобы не сопоставимое).
Казалось – всё происходит одновременно; но!
Казалось – дальнейшее (впрочем, как и некоторое предшествующее) можно было бы пропустить, поскольку всё это уже было описано в рукописи Вечное Возвращение I.
А если что и будет переписано наново, так разве что в большем объеме внутренних про-странствий и со-деяний.
Поэтому – всё, что уже произошло, произойдёт ещё не раз (и не два – а на самом-то деле не менее о-странено и от-страненно, нежели в самый первые разы); но – ткань про-странства такова: сущее существует, не-сущее всё равно несёт на себе сущее, поэтому – из большего