(был) убийцей личин (ведь имя, когда и если оно – перекинулось из сущности в предмет, и есть личина).
У него (сына царя) – «не было» Брата; но – Отца он всё-таки предал: попытался убить нечто, что остальными принималось за истину. Хотя и говорят, что истина приведёт к свободе; которая «свобода» есть ещё одно имя смерти, но – пленённого человека она (бесполезностью своей для него) приведёт в бешенство.
Ему же – убийце по уму, в здешних делах мироформирования надлежало иметь недостижимое: чистые руки, горячее сердце и холодную голову.
Он (пока что) нисколько не почувствовал, что сейчас вместе с ним со-вершенно со-мыслит некий Цыбин из Санкт-Ленинграда; впрочем – если бы и ощутил, ему (мистику и претенденту в нано-боги) не предстало бы ничего странного: как понять непостижимое? Только так – слушая душой имя.
Современному (атомизированному) человеку – нет ответа.
Кроме одного (лживого): непостижимого нет. Поэтому – и не надо понимать (то, чего нет); а вот если – решишь понять (то, чего нет), тогда возможно сделать всё, что в моих (его, твоих, чьих-либо – это всё равно) силах.
Тогда (и только тогда – это и есть сила веры) Бог сделает остальное.
Но! Я не Бог! Я (всегда) делаю не «всё», а лишь малое (и не по «всем» моим силам). А самое малое из «малого» (что я должен): всего лишь напомнить, что было до этого про-до-лжения!
То есть – некие факты о нано-богах; например: давно всем известную и уяснённая банальность: те, кто ищет плоскости, а не всего пространства, могут остаться живы и бессмертны здесь и сейчас; но – это и есть их всё: никакого другого объёма! А будет ли с нас довольно любого бессмертия, я не знаю и знать не хочу.
Остальным я обязуюсь сказать обязательное «до-бро – или до-зло – пожаловать».
Итак – продолжилось: мужчину, который должен был на рассвете воскреснуть, разбудили не только посреди местной (мемфисской) полночи, а ещё и в полдень Черного Солнца, что взошло над Санкт-Ленинградом.
И даже этот за-гово’р (что сей-час Черное Солнце взошло не над Санкт-Петербургом, а именно над Санкт-Ленинградом) может оказаться неким индикатором невидимых сил, вызывающих такие совпадения.
Действительно – мой город изменился: он стал – везде; и он стал – всеми (не совсем «всеми», конечно, но – теми, кого изберёт и сделает своим сиюминутным воплощением), стал – почти что персонифицированным героем моей истории.
Город – стал персоной и личностью; персона и личность – могет потщиться стать нано-богом и заняться версифицированием своего понимания «самого себя» (по большому счёту – в этом и состоит терраформирование); какая, в сущности, разница – скалывать со стел картуши с именами (оставляя пустоту – пентаверов), или – на место пустоты наносить невесть что.
Потому – пришедшим за Пентавером слугам его мёртвого отца (их ушедшего в бессмертие фараона) всего лишь мнится, что самое обычное светило (тоже некий человеческий – или почти человеческий – бог Ра) сияло сейчас над Мемфисом.
Обычное солнце того Мемфиса вполне могло быть Чёрным Солнцем над Санкт-Ленинградом; итак – Санкт-Ленинград! Ещё в первой части я бессильно