мерзко. От того, что она высмеивает чужую душевную чистоту. Как будто у нее на это имелось право.
– Он – взрослый парень.
– Да… Да. Слушай, думаешь, он поправится?
Ларка всхлипнула, поймала его сжатую в кулак ладонь и пытливо заглянула в глаза. В такие моменты, как этот, правда никому не нужна. Она хочет обмануться. Глеб мог бы сказать, что после тяжелой черепно-мозговой травмы последствия могут быть какими угодно. Что можно выжить, но на всю жизнь остаться растением, и тогда уже, наверное, лучше смерть. Но Громов не стал. В конце концов, он и сам не оракул.
– Мы все для этого сделаем. Все. Я ведь уже сказал…
– Да-да… Я помню. Спасибо…
Глеб кивнул. Есть не стал, хотя бутерброды на тарелке и выглядели довольно привлекательно. Листья салата были свежими, хлеб – хрустящим, а ветчина – не заветренной. Но все равно кусок в горло не лез. И становилось понятно, что чем больше он узнает, тем сильнее в этом всем вязнет, как будто и без этого у него были шансы.
Хотелось узнать Наташу. Не с Ларкиных слов – злых и зашоренных, которые ему так хотелось затолкать ей обратно в глотку. А самому… Шаг за шагом. Чтобы она по доброй воле ему открылась. И почему-то стало стыдно что-то выпытывать за ее спиной. Как будто он не всю жизнь этим занимался. Собирая информацию о недругах и конкурентах.
Сейчас это показалось ему святотатством.
– Пойдем… – вздохнула Ларка и, тяжело опираясь на стол, встала.
Глеб кивнул. Забрал со стола бутерброды и задержался у буфета, чтобы купить чая. Где-то совсем недавно он слышал, что беременным кофе нельзя. Не иначе, как от Каримова. Да, так и есть. Только его начальник, окончательно свихнувшись на своей жене, мог выдать ему эту ценную информацию.
Что ж… Теперь он понимал, как это – помешаться на женщине. Все его инстинкты и вся его мужская суть вопили – вот она. Она… И что с этим делать – он совершенно не знал! Знал только, что она в его жизни будет.
Когда они вернулись на свой этаж, Наташа все так же сидела на своем стуле. Только теперь чуть вытянула ноги, а спиной облокотилась на стену.
– Наташа, тебе нужно поесть, – тихо сказал Глеб, опускаясь перед ней на корточки. Протянул злосчастную тарелку. Он нескоро еще, наверное, привыкнет к тому, как она смотрит. Прямо в глаза, так что кажется – душу видит. И сама ничего не таит. Может быть, и правда блаженная, да только что это меняет?
Ничего. Для него ничего…
– Спасибо, – поблагодарила тихонько и, послушно взяв бутерброд, откусила. Губы испачкались в майонезе. Она подняла тонкие длинные пальцы и, не отводя от него глаз, стерла след. – Кирилл любит есть всухомятку.
Твою же мать… Кирилл…
Не то, чтобы это что-то меняло…
Глава 3
Глеб сидел в машине и всматривался в желтые окна домов. Он не знал, что делал здесь в двенадцатом часу ночи. Что погнало его сюда через весь город и зачем. Громов был уверен только в одном – своим инстинктам следует верить. Казалось бы, что может случиться? За Наташей есть, кому приглянуть. Он позаботился. Да