с пола благоговейно и выдавливает: «Приветик». «Приветик», – раздраженно говорю я и перешагиваю.
Иду дальше. Свет везде предусмотрительно включен, хотя обыкновенно тьма кромешная, в которой нечаянно можно пощупать других соседей, частенько левитирующих в ночи, словно бы темнота отменяет чудовищные скрипы деревянных перекрытий без капремонта с момента их создания. Слышу, как за стенами комнат идет тихое торжество. Скромные хохотушечки, сдавленные грохоты, милое такое веселье, которое вроде бы и веселье, но стремящееся себя отконтролировать и приручить. Только начинаю открывать дверь своей комнаты, как из соседней выпадает еще один пьяный, тоже начинает барахтаться и всем своим видом словно бы извиняется за свою плохую подконтрольность.
Запираюсь.
15 января. Осминкин пишет:
В одну из комнат после новогодних праздников вернулись из Донецкой области съемщики: переехавшая в Питер еще до начала событий Майдана и АТО семья из Донецка, Вера и ее муж Валера. Крупная короткостриженая брюнетка Вера с характерным восточноукраинским акцентом в первой половине дня курит каждые полчаса:
– Что это вы унитаз расшатали совсем?
– Это не мы, это Витек с него падал по ночам, засыпая.
А узнав про историю с украденной уткой, разохалась и запричитала, что неужели так можно взять и съесть чужую утку, а узнав про белую горячку у съевшего утку Вити, затянулась так, что послышался скрип ее легких, поджала губы и стала молча смотреть в окно на падающий снег.
Муж Веры Валера, поджарый, рукастый мужичок лет сорока, тут же подложил под унитаз брусок, и теперь унитаз не кренится на правый борт при каждом его использовании.
Из ванной раздаются позывные «Дорожного радио». Я, чтобы разрядить обстановку после разговора про белую горячку, пытаюсь пошутить: «Кто-то в ванной под музыку моется?»
Вера: «Это мой муж Валера бреется с транзистором. Он всегда бреется с радио, привычка с армии. Так веселее, говорит, щетину скрести».
На кухню входит Зинаида Геннадиевна и усаживается на именной табурет у окна, автоматически подкуривая утреннюю сигарету натощак. Двоих курящих мое обоняние уже не выдерживает, и я быстро ретируюсь.
Завтра попробую деликатно узнать у Веры и Валеры об обстановке на востоке Украины.
16 января. Вепрева пишет:
На кухне стоит несколько стиральных машин, но одна из них – самая лютая. Перекрытия у нас деревянные, капитального ремонта ни разу не было, и все ходит ходуном от обычных шагов. А когда стирает эта машина, кажется, что сейчас кухня схлопнется в одну точку. Вибрации проникают внутрь, кровь закипает и сворачивается, когда ты стоишь и трешь морковку у своей стойки. Эта машина должна играть в грайндкор-группе и отправлять всех слушателей в ад напрямую. Но хозяева очень любят свое маленькое чудовище. Кормят регулярно и поглаживают. А когда машина, в очередной раз захлебываясь и лютуя, заводится в своей агрессии и ненависти ко всему миру, угрожая выплюнуть вертящийся раскаленный барабан наружу, из комнаты выбегает Зинаида Геннадиевна и бросается на стиральные амбразуры, покрывая своим