нас кормить жвачкой любовной истории, не стоит.
Ну, а исходя из всего выше подробно только отчасти сказанного, выходит следствие того, что прямо сейчас назрела необходимость представить и назвать Её по имени. И всё бы ничего и сейчас Она бы была по имени названа, да вот только на этом моменте всех буквально какая-то неожиданность запинает в языке, не давая никакой возможности проговорить как есть Её имя. И не даёт выговорить Её имя вот такая Её настоящность, которую в одно дуновение своего духа, обволакивающего всякое собой сказанное слово, а тем более такое, как Её имя, можно легко спугнуть со своей орбиты представления не от мира сего непосредственности. И никто оттого не решался нарушить это таинство Её воплощения в такую себя ангельски небесную через Её приземление смертным именем.
И все сотрудники этого спецподразделения про себя путались и часто ругались сами с собой, не зная, как всё-таки обращаться с этой валькирией (конечно, это было сказано с ироничным подтруниванием). И вот же не неожиданность. И как это всегда и бывает, то это имя так часто использовалось всеми людьми при упоминании Её, что именно оно, это прозвище, в итоге и прижилось. И Она стала только так и зваться, конечно, между собой. А официально, то разве это важно, когда это только формальность. Тем более Она, Валькирия, была совсем не против, когда до её ушей дошло это её именование. – Вот только узнаю, кто этот умник, то пусть пеняет только на самого себя.
Теперь же, когда многое на Её, Валькирии, счёт прояснилось, то можно вернуться к ней и ко всему тому, что Она собой сопровождает.
– Смотрите, пишет. – Усмехается этот Алекс, кивая в сторону своей не напарницы и не друга, Валькирии. Что не находит большого понимания со стороны тех людей, к кому он обращается. Что-то после такой реакции Валькирии на вопрос Лома, не больно хочется иронизировать и смеяться на её счёт. Вот и никто не смеётся и не улыбается в ответ на это замечание Алекса.
И, наверное, они правильно поступили, сохранив в себе серьёзность, раз Она (не так легко перейти на Её именование) как раз в этот момент закончила делать записи в свой блокнот и посмотрела в их сторону. Отчего все эти люди невольно одёрнулись и чуть ли не перекрестились в первый раз в своей жизни, проклиная про себя этого провокатора Алекса, решившего так всех их подставить на ровном месте. И ни у кого не вызывает сомнений факт вот такой предполагаемой действительности, когда Она увидит на их лицах не просто улыбки, а насмешку в свою сторону, ничем как только Её поведением необусловленную. А это Она ни за что не пропустит мимо себя и захочет немедля, бл*, разобраться, в чём, собственно, тут дело.
– Вот ты, насмешливая паскуда, – не важно к кому в частности и по отдельности вот так обратится Валькирия, важно лишь то, что никому не отвертеться в итоге от этих разбирательств с собой со стороны этой сущей ве…строгости, – что ты этим хочешь сказать, меня, таким образом, интерпретируя в своё подчинение. – Добавляет Валькирия.