на своей поверхности папку для бумаг, несколько тетрадей, расположенных строгой стопочкой, и пару ручек в подставке, изготовленной из осколка горной породы.
Чуть дальше от стола, по обе стороны которого стояло по креслу, находился белоснежный диванчик, расписанный незабудками. Напротив него – столик.
Правее от входа располагался шкаф для книг, возле похожего сооружения, только уже для напитков, где на полочках уже ожидал графин с водой и несколько бокалов.
– В той стороне спальня и ванная комната, – Томас топтался на месте, не решаясь идти в указанном направлении. – Мои покои находятся на этом же уровне, чуть дальше по коридору. С твоего позволения, я покину тебя на некоторое время, распоряжусь доставить академическую форму и прислать служанок.
– Спасибо, Томас. Это будет очень мило с твоей стороны.
Переложив пальто и рюкзак на диванчик, шатен склонил голову, закрывая за собой дверь.
***
Эта картина.
Сколько он себя помнил, она всегда висела на этом месте. В полутьме библиотеки, среди пыльных стеллажей и древних фолиантов.
Не имеющая рамы, растянутая на стене, как флаг. Полотно, созданное рукой неизвестного.
Он смотрел на эту картину всегда, когда на душе становилось тяжело.
Тягостные думы почему-то преобразовывались в четкий план действий, словно по волшебству. Стоило лишь сосредоточиться на том, что было изображено на холсте. Древнем, как и весь Райтар.
Огромная ледяная равнина, на которой замерли, словно только ожидая сигнала, чтобы ринуться в атаку, воины. Десятки, сотни оборотней, скаля зубастые пасти, готовы были рвать глотки и рассекать плоть противника. В их глазах, налитых кровью, читалась жажда. И желание убивать.
Шерсть медведей тревожил ветер, гоняя снег и приподнимая ворсинки, казавшиеся при помощи умелой кисти художника вздыбленными иглами.
Если только добавить чуточку воображения, можно было почувствовать запах свежести. Стужи, от которой перехватывает дыхание, заставляя легкие судорожно сжиматься, а кожу покрываться многочисленными мурашками. И этот морозный дух принес бы запах гнева. Страха. Отчаяния. Решимости.
Белые медведи замерли в напряженных позах в левой части, в то время как бурые приняли оборонительные позиции справа.
Снег был уже окрашен первыми признаками недавней битвы, багряные разводы и силуэты павших солдат намекали, что остановка – лишь вынужденная мера. Внезапная. Скорее, мимолетная.
Всему виной двое.
Фигуры, в отличие от воинов, прорисованные лишь смутными образами. Два темных пятна посреди белоснежного великолепия вьюги, окруженные золотым сиянием Сил.
Два великих воина, ведущих вперед свои армии.
Два полководца, нацеленных на победу.
Два врага.
И два неизвестных.
Сколько бы он не пытался разгадать личности, скрывающиеся за этими образами, все было тщетно. В истории было слишком много сражений, где принимали участие медведи, чтобы с точностью определить,