ты не говоришь это всем подружкам на ночь, добавила она про себя.
– Я увижу тебя вечером? – тихо спросил Спайк, словно почувствовав ее беспокойство.
– Ты знаешь, где меня найти, – улыбнулась Ягодка. – Сегодня и всегда я в «Джеффро».
Спайк засмеялся и потянулся к Ягодке.
– Мы с тобой похожи, да? Работа на первом месте?
Ягодка захотела возразить, но не успела. Однако последнее, о чем она подумала до того, как губы Спайка лишили ее возможности думать о чем-либо, была лицензия на продажу алкоголя, которую ей нужно было непременно продлить на этой неделе.
О лицензии ей в первую очередь напомнил и Трэвис, когда Ягодка появилась в ресторане, опоздав на полтора часа.
– Я помню, Трэв, – ответила Ягодка с некоторым раздражением. В голосе Трэвиса ей почудился упрек, а она и без этого чувствовала себя виноватой. – Я подавала заявку в администрацию. Сходу завтра или послезавтра.
– Нужно сегодня, – нахмурился Трэвис. – Насчет лицензии они сегодня принимают.
Ягодка огорченно цокнула языком.
– Точно. Прости, Трэв. Совсем из головы вылетело. Сейчас пойду.
Ягодка пошла к выходу.
– Поторопись! – сварливо крикнул Трэвис ей вслед. – Они до ночи не работают!
Ягодка успела вовремя. Служащий мэрии принял ее очень любезно. Предложил кофе, отпустил пару шуточек насчет погоды. А потом сообщил Ягодке такое, от чего у нее волосы дыбом встали.
– Понимаете, мисс Эпплберри, господин мэр сейчас ужесточает условия выдачи лицензий. Кампания по ограничению употребления спиртного один из пунктов предвыборной кампании, – служащий позволил себе улыбнуться. – Мы боремся за сокращение числа заведений, где можно купить алкоголь. Ваш ресторан попадает в категорию семейных, на которую распространяется полный запрет.
– Запрет чего?
Ягодка слегка растерялась из-за пространных объяснений.
– На продажу спиртного. Вам отказано в лицензии.
Отказано? Ягодка рассмеялась. От нерешительности и удивления не осталось и следа. Ей нужна эта лицензия. И она ее получит.
Грэм Джефферсон искренне любил свою работу. У него был прекрасный просторный кабинет, штат секретарей и помощников. От него во многом зависело, как будет развиваться Ньюайленд, в его силах было улучшить жизнь горожан. К мнению Грэма прислушивались даже его политические оппоненты, и он по праву считался одним из самых влиятельных людей в городе.
Как всегда в это время после обеда Грэм скинул ботинки и сунул ноги в разношенные туфли, плеснул в высокий бокал на полпальца виски, залил его содовой, раскурил сигару и с наслаждением устроился в своем кожаном кресле. Это время принадлежало только ему. Можно было спокойно поразмыслить над сложными вопросами, помечтать о грядущих свершениях, зная, что никто в мэрии не посмеет его побеспокоить.
Но сегодня Грэму не дали насладиться ни сигарой, ни виски. Не успел он сделать первый глоток, как из приемной послышался гневный голос