и телом – все же не простой солдат, пришедший переночевать, а свой, постоянный. Но в ее взгляде была непрестанная тревога, что когда-нибудь Сергей не придет к ней, а найдет другую – молодую и красивую. И она внутренне была к этому готова, понимая, что с двумя детьми, да с такой репутацией, – о чем несомненно рассказала Сергею мать, – ей не выдержать соперничества с молодой девушкой.
В свою очередь Сергей привык к ней. Свободного времени у него было мало, сильно уставал от постоянных дежурств и патрулирования, и он был рад забыться в объятиях Полины. Он испытывал к ней достаточно нежные чувства, и она была необходима ему, как что-то обычное в жизни. И сейчас он ей сказал просто:
– Давай, Поля, спать, устал я сегодня страшно.
– Хорошо. Раздевайся и иди спи.
Сергей снял шинель, сапоги, размотал портянки. На лавке, как когда-то в казарме, аккуратно сложил гимнастерку и брюки, и в кальсонах и нательной рубахе бухнулся в постель. Полина, прибрав на кухне, затушив фитиль коптилки, легкой тенью легла рядом. Сергей лежал молча и не шевелился. Полина старалась бесшумно дышать. Потом, протянув мягкую руку, обняла его поперек груди и прижалась всем телом. Сергей почувствовал ее горячие большие груди, мягкий жаркий живот и обнял ее. Словно ожидая этого нежного ответа, Полина приподнялась и стала его целовать – губы, лицо, грудь… осторожно, чтобы не мешать ей, Сергей тоже поцеловал ее в грудь. Полина хрупко, почти неслышно застонала и медленными ласковыми движениями стала гладить его спину, задерживая кончики пальцев на бугорке его раны. Ему были приятны эти мягкие прикосновения, снимающие онемелость кусочка тела вокруг раны, он надолго и накрепко прижался к ее губам…
6
Во второй половине ноября обстановка в Донбассе обострилась. Киевская рада упорно отказывалась признать советскую власть, а ее устанавливали и провозглашали повсюду, не признавая за власть раду. Положение новой власти в Луганске было достаточно прочным, но и не простым. Вроде бы Луганск самочинным указом рады относился к Украине, а Донское правительство во главе с Калединым считало восточные районы Донбасса своей землей на том основании, что эта территория Дикого Поля отвоевывалась и заселялась русскими людьми, несколько веков здесь жили и несли сторожевую службу донские казаки. Когда здесь стали добывать уголь и строить заводы, то казакам пришлось потесниться и даже слиться с приезжими людьми со всей России. Но все равно казаки считали эту территорию своей, хотя она уже относилась в Екатеринославской губернии. Поэтому казачьи отряды частенько наезжали в городки Донбасса и разгоняли там существующие власти, какими бы они ни были – советскими или украинскими. Луганск испытывал сильное давление и с запада, и с востока. А это заставляло советскую власть маневрировать, чтобы не быть уничтоженной этими внутренними российскими силами, которые, как ни парадоксально, были враждебны друг другу. Одни за единую и неделимую Россию, другие за создание своего собственного, в конечном итоге – национального государства.
Совет