я могу исполнять не только твои желания.
Он посмотрел в свой шарик, а потом стал вслух диктовать номер, который я знала наизусть и от которого у меня по спине побежали мурашки.
– Все верно? – поинтересовался Гимней Гимнеич, записывая номер себе в телефон. – Давай не будем доводить до крайностей. Таким же образом я могу узнать твой будущий номер, твой текущий и будущий адрес проживания и многое другое. Интересно, сколько денег готов заплатить тот, кому принадлежит этот номер, за любую информацию о тебе? Ты думала, что здесь работают просто так? Пусть я официально не трудоустраиваю людей, но мне тоже нужны гарантии того, что они будут работать добросовестно. Три месяца и желание. Или …
– Хорошо! – скривилась я и сделала неуверенный шаг вперед. – Вы – просто мерзость, которая пользуется безвыходным положением своих сотрудников. Я так понимаю, что к вам сюда не от хорошей жизни приходят работать! Я жалею, что сюда пришла.
– Знаешь, многие люди хотят что-то изменить в своей жизни. Но при этом они не хотят рисковать, прилагать усилия, чем-то жертвовать, – глубокомысленно заметил директор, вдаваясь в исконно «начальственную» философию, оправдывающую любой неблаговидный поступок со стороны руководства.
– И всегда находятся подонки, которые подводят под это философию, – с ненавистью ответила я, глядя на себя в зеркало. Отражение было не моим. Я была маленькой, кудрявой блондинкой в сарафанчике. Девочкой – пуделем, которую сейчас бросят на растерзание волкам. Хоть бы корзинку с пирожками дали, желательно черствыми, как сердце директора, чтобы я смогла достойно отбиваться.
Меня выбросило в темном и мрачном, как последние три месяца моей жизни, лесу. Огромные деревья склонились надо мной, словно рассматривая, кого это занесло в наши непролазные чащобы? Не скажу, что они приветливо зашелестели, скорее подозрительно заскрипели. На ночном небе сверкали яркие звезды, собираясь в незнакомые созвездия. Луна еще не взошла. Жуть-то какая. Я поежилась, проверяя наличие кольца-возврата. На месте. Итак, меня зовут Элла. Я очень люблю собачек. И собачки любят меня. Я – самая обаятельная и привлекательная! «У-у-ух!» – произнес кто-то в ветвях, а потом я услышала хлопанье крыльев и треск веток.
– Да! А ты что думал? – усмехнулась я, прислушиваясь и стараясь придать себе храбрости. Где-то неподалеку раздавался волчий вой, сливаясь в многоголосый протяжный унисон. Утешая себя мыслью о том, что вернуться можно в любой … ну или почти в любой момент, я двинулась в сторону воя. Вой сменялся человеческим смехом.
Через час я вышла к старым руинам. Огромные черные колонны, надломанные, разбитые, издали напоминали деревья. Некогда мозаичный пол зарос черной травой. Возле костров сидели люди. Мужчины и женщины. Неподалеку бегали дети. Какая-то дама в лохмотьях, вместо платья, рыкнула на мальца. Он тихо заскулил, забившись в уголок.
Примерно так же выглядит выезд большой компании на шашлыки в отечественных широтах с большим количеством алкогольной продукции. Не хватало только машин, припаркованных