только беды. Я буду дурак, если не попытаюсь себя обезопасить.
Сняв камень с души, я успокоился.
«Ладно, – подумал я, – необходимо сделать так, чтобы никто и никогда не узнал, что я побывал здесь. Я должен обеспечить себе алиби».
Я уже успел миновать ворота и шел через сад к вилле. Остановился, чтобы взглянуть на часы. Была половина девятого. «Максвелл с Джиной уверены, что я в Венеции. У меня нет ни малейшей надежды попасть отсюда в Венецию этим же вечером. Единственный шанс обеспечить себе алиби – вернуться обратно в Рим. Если хоть немного повезет, я буду там в три часа ночи. На следующее утро приду в контору с утра пораньше и скажу, что передумал насчет Венеции, а вместо этого остался в Риме, чтобы закончить главу романа, который сейчас пишу».
Алиби так себе, но это было лучшее, что пришло мне в голову в тот момент. В этом случае полиция с легкостью докажет, что я не приезжал в Венецию, но и не сможет опровергнуть мои слова, что я провел весь день в своей квартире в пентхаусе. В мою квартиру вела отдельная лестница, и никто никогда не видел, как я вхожу и выхожу.
Зря я не поехал сюда на машине! Как было бы просто вернуться в Рим, если бы я был на машине. Я не рискну взять «линкольн» с откидным верхом, который уже видел за поворотом садовой дорожки.
Женщина из деревни, нанятая Хелен помогать по хозяйству, наверняка знает, что Хелен приехала на машине. Если «линкольн» исчезнет, полиция может прийти к выводу, что смерть Хелен не была несчастным случаем.
Мне придется пешком вернуться в Сорренто, а потом попытаться сесть на поезд до Неаполя. Я понятия не имел, когда уходит последний поезд Сорренто – Неаполь, но подозревал, что, скорее всего, к тому времени, когда я преодолею пешком пять длинных миль, последний поезд уже уйдет. Я знал, что из Неаполя в Рим есть поезд в четверть двенадцатого, но до Неаполя еще нужно добраться. Я снова поглядел на «линкольн». Поборол искушение уехать на нем. Что бы я ни предпринял, нельзя усложнять сценарий сверх того, что уже имеется.
Обходя вокруг автомобиля и направляясь к подъездной дорожке, я обернулся на темную молчаливую виллу и испытал потрясение.
Может, мне показалось, что в гостиной промелькнула вспышка фонарика?
Быстро и беззвучно, с тяжело забившимся сердцем, я скорчился за машиной.
Я долго всматривался в окна гостиной, а затем снова заметил отблеск белого света, который тут же исчез.
Тяжело дыша, я ждал, выглядывая из-за капота автомобиля.
Свет снова вспыхнул. На этот раз он не гас несколько дольше.
Кто-то ходит по гостиной с фонариком!
Кто это может быть?
Точно не женщина из деревни. Ей незачем красться по дому в темноте. Она бы просто включила свет.
Теперь я по-настоящему разволновался. Пригибаясь пониже, я выбрался из-за «линкольна», пересек асфальтовую площадку, удаляясь от виллы, и в итоге оказался под благословенной сенью громадного куста гортензии, спрятался за ним и снова принялся всматриваться в окна.
Луч света