к стене.
– Дура! – выругался Воровский и зажал нос салфеткой.
Нос был его слабым местом. Чуть что не так, сразу реагировал кровотечением. Вот и сейчас удар пришелся в самое неприятное место.
Лиза побледнела. Казалось, она хлопнется в обморок.
– Достаньте лед из холодильной камеры, нечего стоять без дела! – зажимая нос и одновременно пытаясь оттереть пятна на рукаве пиджака, взревел он.
Она оставила сумочку на столе и бросилась к небольшой холодильной камере. Дрожащими руками открыла дверцу и достала замороженный лед.
– Вот, держите…
– Хватит уже трястись! – зло вырвав у нее из рук упаковку, рыкнул Воровский. Встал из-за стола. Придерживая лед на переносице, запрокинул голову. Тяжелыми шагами подошел к окну. Ему хотелось ее убить.
Лиза будто очнулась. Бледная, засеменила за ним следом.
– Я не… не хотела… извините…
– Не хотела?! – продолжая держать лед на переносице, сверкнул в ее сторону полным ярости взглядом. – Мне кажется, наоборот, Лиза! Еще как хотели! С самого раннего утра. Хорошо еще, что вы не стали швырять в меня деньгами, когда я отжимал вес! В тот миг это было совсем не безопасно!
Она понуро смотрела на свои красивые руки и молчала. Ногти сверкали идеальным маникюром приятного, бежевого оттенка. Воровский вдруг поймал себя на мысли, что ему очень нравятся эти руки. Нравятся с тех самых пор, как он увидел ее на фотографии возле рояля. Этими руками она сжимала бокал шампанского. Вот если бы эти красивые руки легли ему на плечи и с нежностью заскользили по пуговицам на рубашке…
Осторожно опустив голову, Воровский сглотнул. Мысли, подлые, совсем не деловые, мелькали в голове. Удар по лицу будто поставил все на свои места. Он не позволит ей вычеркнуть себя из жизни. Потому что Лиза – ниточка, способная оживить его давно мертвую душу. Теплая, живая, как глоток свежего воздуха.
Кровотечение наконец остановилось.
Воровский взглянул на девушку и испугался. Она была совсем бледной. Казалось, вот-вот упадет в обморок. То ли от страха, то ли от осознания собственной непозволительной дерзости.
– Сядьте, – указал ей на маленький диванчик в углу кабинета.
Она больше не спорила. Рухнула на диванчик и вдруг всхлипнула.
– Нет! Не смейте еще и плакать!
Отбросив лед на стол, туда же, где в беспорядке были разбросаны залитые кровью пачки денег и ее сумочка, Воровский подхватил из бара бутылку воды, стакан и шумно сел рядом с ней.
Закрыв лицо красивыми руками, она плакала навзрыд.
– Лиза, заканчивайте рыдать, – сглотнув, обескуражено подсунул ей стакан воды он. – Это вы испортили мне рубашку и пиджак. Вы разбили мне лицо. А у меня, между прочим, на сегодня назначено две встречи. Рыдать должен я. Хорошо, что еще один костюм и рубашка есть в шкафу.
– Я не хотела… и Аля эта… она как снег на голову свалилась, с огромным долгом… – всхлипывала Лиза.
Воровский вдруг понял. Или сейчас, или никогда. Если не удастся склонить девушку на свою сторону, придется просто отпустить