Славке, а не мне дарили цветные бусы, Славку, а не меня катали на лучших лошадях и угощали горячими лепешками. Впрочем, сейчас меня это вовсе не расстроило.
Я чувствовала, что он где-то рядом. Мне порой казалось, что я ощущаю на себе его взгляд. Даже сейчас. Особенно сейчас. Я уверена, что он следит за мной. Видел и разговор с Волчеком, да и слышал его. Мы голосов не сдерживали. И сейчас я думала про себя, что я последняя тварь. Он слышал про Славку. Я подготовила ему путь и прикрытие.
Разве может порядочная девушка думать о двоих мужчинах сразу? Разве может любить… ну пусть не любить, любовь – слишком сильное слово – мечтать о двоих? Я готова была принять как мужа и степняка, и оборотня. Я, пожалуй, даже не могла решить, кто из них мне милей.
Что я сейчас сказала Митрию? Для кого я это сказала: для Славки? Или для себя? Прозвучало это словно «Эй, Таман. Я не так уже и хочу замуж за Волчека. Пусть он женится на Славке, если ты вдруг меня сподобишься украсть».
Впрочем, нет. В тот момент я думала только о слезах в глазах сестры. Митрий хорош, мне он нравится, но если ничего не сложится – я не буду долго переживать.
Я тряслась как осиновый лист, в каждый момент ожидая нападения, но не могла не думать о степняке. Все-таки я была в него немного влюблена. Или не немного. Первая любовь – она, наверное, никогда из сердца не выветрится.
Внутри словно узел завязан, я вздрагиваю от каждого шороха, иду, стараясь не сорваться на бег. Не мчусь домой со всех ног только потому, что боюсь упасть и сломать ногу перед свадьбой – тропинка через луг не самая ровная.
Ближе к дому меня встречает отец, сказав, что вышел прогуляться. Хорошо, что темно и он уже не увидит мои, вероятно, безумные глаза. Поднявшись в свою комнату, я свернулась калачиком на кровати и позволила, наконец, себе заплакать.
Не хочу замуж!
Не хочу ничего менять в жизни!
Хочу целоваться с Волчеком в конюшне. Хочу танцевать с Таманом. Хочу хозяйничать в доме отца, где всё знакомо, всё понятно, где меня уважают. И детей не хочу – это больно и страшно. А у оборотней принято рожать много детей. У степняков тоже.
Так и заснула в платье, даже не укрывшись одеялом.
Следующим утром я была совершенно разбита. Сказалось вчерашнее напряжение. На Волчека осталась обида. Оказывается, ему так просто заявить – я больше не приеду. И всё. А как буду чувствовать себя я – плевать. Такая же невнятная обида и на степняка. Шла ведь вчера одна, да ночью. Мог бы и показаться!
Все это было так нелепо, что я даже посмеялась над собой. И чтобы хоть как-то стряхнуть эту сонную хмарь, решила прокатиться на Снежке.
Сбор зерновых закончился, и отец сейчас дома, а дома он обычно спит до полудня. Все ходят тихо-тихо, чтобы его не встревожить. Вот и я тихо-тихо умылась, надела юбку с разрезами для верховой езды, схватила на кухне пару яблок – для меня и для Снежки – и вывела свою девочку за околицу. Когда поля стоят пустые, убранные, ездить на лошади – самое милое дело. Просторно, широко, можно и галопом промчаться, прыгая через канавы. Снежка – лошадь выученная, мне с ней легко и весело.
Я нисколько даже и не