Не смей меня касаться. Марина Дмитриева

когда она была подростком, но ведь сейчас ей уже восемнадцать лет, а она словно с цепи сорвалась. Представляешь, сказала мне, что ночует у Алины, а подруге трубку не дает, значит, нет ее там.

      – Мамуль, ну согласись, если бы Юля сказала, что планирует остаться на ночь с парнем, ты бы ее вряд ли отпустила?

      – Конечно, нет.

      – Вот… Можно понять, почему Юля соврала.

      – Да, Танюш, ты, безусловно, права. Просто горько осознавать, что твои дочери совсем взрослые, уже спят с мужчинами, точнее познают радости физической любви. И так хочется защитить вас от переживаний, разбитых сердец и других любовных бед.

      Обняла родные плечи.

      – Мам, в жизни не бывает без шишек. Наверняка мы с Юлей тоже набьем себе парочку зарубок на сердце. Но я, конечно, переговорю с голубоглазой, чтобы не смела врать родителям. Может, меня она послушает.

      – Гляди папе не проболтайся о моих подозрениях. Иначе он Юльку, как грозился, дома запрет.

      ***

      – Татьяна Лазарева, я по тебе очень соскучился и отпросил тебя у Мишки на пару часиков, чтобы пообедать вместе.

      – Саш, ты пользуешься своим знакомством с генеральным директором фирмы «Эверест» в личных целях. Это неправильно, поэтому в твоем распоряжении только час.

      – Таня, за час многое можно сделать.

      Вот опять, вроде бы простая фраза, но приглушенный сексуальный тембр приятным электричеством прошелся по хребту, совсем не оставляя других, более приличных, вариантов толкования слов Шувалова. Огненный узел, мгновенно сформировавшийся в животе, связал по ногам и рукам отличницу с феминисткой, а распутница ликовала, блаженно плескаясь в жаркой волне, прошедшей по моему телу.

      – Мне кажется, если я тебя не поцелую, то умру.

      – Александр Иванович, вы собираетесь есть или целоваться?

      – Я собираюсь многое успеть за этот час.

      Улыбнулась, засмеялась. У неправильного принца хорошее чувство юмора. Кроме того, Шувалов одной фразой умудрился выдернуть меня из многочисленных правильных рамок, которые зануда-отличница нарисовала для Тани Лазаревой, позволив почувствовать себя одновременно девчонкой-хулиганкой, которой я никогда не решалась быть, а также маленькой развратницей-нимфоманкой, способной испытать оргазм всего лишь от его хриплого шепота на ушко.