потом вместе облегченно вздохнуть, убеждая себя, что виновника несчастий заслуженно и сурово покарали.
Мне было противно даже думать о таком исходе командировки. Леля нервно дернула плечом и поджала губы – видимо, ей тоже не понравилась истинная цель поездки. От этого простого, малозначительного наблюдения в животе очень некстати разлилось тепло. Я сглотнул, сам не пойму зачем.
– Итак? Всем все понятно? – Элдар Масгатович по привычке еще раз осчастливил нас пытливым взглядом.
Леля кивнула вновь, я повторил ее жест, и впервые шеф удовлетворился таким ответом.
– Удачи, – сказал с какой-то особой интонацией, кажется, с надеждой.
Леля схватилась руками за трап, быстро пробежала по лестнице и исчезла в зеркале. Ее чемодан залетел туда следом. Я поторопился за спутницей, но, когда очутился в коридоре корабля, ее там уже не было. Шустрая она, Леля. Но и я не лыком шит.
И вместо того чтобы готовиться к миссии, разбирать вещи, я направился к главному бортовому компьютеру. Казалось, все коридоры, потолки и каюты корабля отделаны зеленым бархатом. На самом деле на ощупь материал походил на ковер с тонким, мягким ворсом.
Внутри витал настойчивый дух уборки – едкие запахи дезинфекторов легко перебивали ароматизаторы и сводили все их усилия к нулю.
Каюта управления, куда я держал путь, располагалась, как обычно, ближе к носу транспортника, по форме похожего на бескрылый самолет. Корабль явно был большим – в коридорах легко разминулись бы с десяток человек, а каюты ничем не уступали комнатам моей квартиры. Я закинул в одну из них чемодан, запомнив номер – двести пятьдесят два.
Каюта управления напоминала планетарий. По потолку и стенам плыли изображения звезд и планет, мимо которых нам предстояло лететь. Когда корабль начинал свой путь, пассажиры видели тут и в окнах кают все, что осталось снаружи кротовой норы. А в недолгие минуты, когда транспортник выныривал в открытый космос, зрелище становилось особенно ярким и четким.
Помню, впервые очутившись в каюте управления, я оробел, ощущая себя ребенком на праздничной ярмарке. Не хотел сводить глаз с космических тел – таких реальных, таких близких. Казалось, протяни руку – и сорвешь с потолка метеорит, как яблоко с дерева, или запустишь ладонь в кратер неведомой планеты, как в дупло.
Но после энной командировки планеты, звезды и астероидные поля больше не вызывали детского восторга, воспринимались чем-то обычным, как облака на небе.
Понятие «бортовой компьютер» давно не имело ничего общего с конкретной машиной, монитором, системным блоком. Он был везде и нигде, встраивался в каждую каюту и каждый коридор. Но отсюда пассажир с нужным уровнем доступа получал возможность общаться с бортовым компьютером, корректировать действия автопилота и даже менять заданный курс.
Я вступил в розовый круг поблизости от стены и с минуту ожидал ответа. С потолка спустился виртуальный экран, и пролился механический голос.
– Вайлис Рамс, уровень доступа