в столовую, но сейчас я быстро смахнула тетрадки и ручки в сумку и вышла, не дожидаясь его. После ссоры на ланч идти совершенно не хотелось, и я свернула в женский туалет. «Подожду здесь пока Уилл пообедает, а потом спущусь сама», – решила я. Заняться было нечем, и я решила доделать домашнюю работу по математике, но вдруг обнаружила, что забыла тетрадку в комнате тренировок (перед биологией Уилл объяснял мне решение задачи, которую задали на дом). Я собиралась ее дописать, но ссора с ним совершенно выбила меня из колеи.
Запихивая разбросанные на полу вещи назад в сумку, я чертыхнулась. Сама мысль о возвращении в школьный подвал в одиночестве ужасала меня, но выбора не было – учитель явно дал понять, что проверит домашнее задание. Я бы не стала возвращаться туда ради себя, но подставить Джин после того, что я узнала о соревновании, я не могла.
«Сейчас все в столовой, а значит я вряд ли встречу кого-нибудь внизу», – утешила себя я, направляясь ко входу на нижний этаж.
Темное подземелье и вправду было пустым, но от этого особенно мрачным и страшным. Безмолвие, царившее здесь, вызывало неприятные мурашки. Я постояла на нижней ступеньке, собираясь с духом, затем сделала шаг к тренировочной комнате. Пройти надо было совсем чуть-чуть, поэтому я ускорила шаг. Однако кое-что чуть было не испортило мне настроение – когда ладонь легла на железную ручку, мое сердце на секунду замерло. Но опасения оказались напрасными – комната была открыта. Наверно, учитель в спешке забыл ее запереть.
Я тихо проскользнула внутрь и огляделась. Тетрадка лежала на том же месте, где я до этого сидела. Я мгновенно сунула ее в сумку и направилась к двери, но вдруг услышала какой-то легкий шорох с одной из клеток. Все они были прикрыты темной, плотной тканью, и из-под них не доносилось ни звука – все животные мирно спали. Лишь одно покрывало слегка шевелилось, из-под него доносилось тихое фырканье. Я без труда узнала рабочее место Уилла – должно быть, перепуганная после резкого пробуждения росомаха не могла заснуть.
Я была уже одной ногой за дверью, но что-то заставило меня вернуться. Я подошла к клетке и приподняла прикрывающую ее ткань. Росомаха прекратила копаться в углу и испуганно уставилась на меня. Весь угол клетки покрывали толстые царапины: животное пыталось выбраться, но его когти не могли справиться с толстым железом, из которого была сделана клетка. Такая прочная, что ее вряд ли взяли бы даже стальные тиски.
– Не бойся, я тебя не обижу, – тихо произнесла я, выдавливая из себя улыбку. Видеть страдающих животных в неволе всегда было для меня тяжело, поэтому я с самого детства избегала зоопарков.
Но росомаха недоверчиво взирала на меня из глубины темной клетки. Ее морда напоминала барсука, а приземистое туловище было дугообразно изогнуто из-за того, что задние ноги были длиннее передних.
– Бедняга, ты, наверно, не понимаешь, почему тебя тут заперли, – вздохнула я, оглядываясь вокруг в поисках