ездил забирать, штука уникальная, делается по индивидуальной мерке, Полякову в мое кресло не сесть – вытолкнет.
Часы в форме большого морского штурвала со старинными арабскими цифрами вместо принятых в Европе более поздних обозначений показывали половину десятого, и я не сразу сориентировался – утра или вечера. Вечера, конечно: солнце уже село в западном окне, и засаженное до самого горизонта поле кочерыжечной пшеницы переливалось всеми цветами радуги, я обычно любовался им на закате, ближе к полуночи там смотреть было не на что…
Уолтер! Он должен приехать с минуты на минуту. Может, с Глорией, но, скорее всего, один, что-то у них вчера произошло, и Уолт опять будет плакаться – рассказывать, какую штуку Глория отчебучила, сил его больше нет… сил у него, по-моему, было достаточно и для того, чтобы всякий раз приводить жену в чувство, и для следующего брака, если Глория ему действительно надоест настолько, что придется отвезти ее в центр бракосочетаний, где…
Уолтер? Глория? Я отогнал воспоминание и опустился в кресло, поддерживавшая меня ладонь выгнулась и принялась средним пальцем массировать мне спину между лопатками.
– Как вы это делаете? – спросил я Полякова, стоявшего передо мной в позе Наполеона – без треуголки, конечно, но взгляд, левая нога, выставленная вперед…
– Если б я знал, – вздохнул он. – Призвание. Опыт. Тренировка. Но в какой-то момент понимаешь: достиг предела. Нужно хотя бы понимание. Ощущение сути. Знание. Теория. Профессия становится набором практик, а я хочу большего. Я уже говорил вам, доктор Голдберг: хочу знать, как и почему это происходит. Какая тут физика. И могу ли я, например… Нет, об этом потом… Это третий остров на мелководье. Двинемся в глубину или вернемся?
– Третий? – удивился я.
– Третий, – буркнул он, передернув плечами. – Я ж вам говорил… Нет, вы этого уже не помните, обычная история. Вам кажется, что только что мы были в вашем коттедже на Лорел-стрит.
– Нет, только что мы были здесь же, но вы сказали, что это остров номер два.
Поляков посмотрел на меня со смешанным выражением удивления и восхищения.
– Вы! – воскликнул он. – Вы запомнили? А первый?
Я покачал головой.
– Вы сказали – второй, а теперь говорите – третий.
– И это лишний раз доказывает, – заявил Поляков, – что вы тот человек, который мне нужен! Так мы пойдем на глубину или вернемся?
– Если мы вернемся, – сказал я, соображая, как перестроить матрицу движения, чтобы взаимно уничтожались все промежуточные фазовые состояния. Это, конечно, упрощение, модель, но в данном случае, чем проще модель… – Если вернемся, эту ветвь я запомню, или при закольцовывании маршрута память обнулится, как память компьютера, который после команды «стоп» возвращается в исходное состояние, включая состояние памяти?
Поляков посмотрел на меня с уважением. Сесть ему было негде, я не любил принимать гостей, во всяком случае, не здесь, для