мнения», не нужно потакать их представлениям о том, что ты должен делать… – он покачал головой, прерывая свой монолог: – Это вряд ли твой путь!
– Почему бы и нет? Кто знает? – наступила короткая пауза. – Пришли.
Петя обвёл глазами окружение подъезда: безлюдная в ночное время улица, привычно рыжий фонарь над дверью, заваленные снегом машины, припаркованные рядом…
– Я запомню это место… – задумчиво сказал он.
– Только не становись моим поклонником! – улыбнулась Саша. – Я устала от них!
– О, ну моя стезя несколько иная!.. До встречи, Александра!
Зернов повернулся, чтобы уйти, потом развернулся обратно, взял её руку в свою и поднёс к губам. Потом с коротким шутовским поклоном отошёл, разворачиваясь на ходу.
– Пока! – со всевозможной теплотой в голосе крикнула Саша вслед.
– Пока, – отозвался Петя, подняв руку, но даже не обернувшись.
Она посмотрела ему вслед и покачала головой улыбнувшись. «Вот это самообладание! Вот это рисовка – и такая естественность!..»
Фонарь над подъездом моргнул и погас.
The present moment
Опять молочная чернота неба и зловещая оранжевость фонарей. Опять неожиданные уголки города. Опять машины стоят в вечерних пробках, а редкие прохожие быстрым шагом спешат навстречу.
Денис бесцельно гулял по Петербургу, вдыхая не самый свежий аромат невских вод. В последнее время он стал часто совершать такие прогулки, причём неизменно выбирал для них вечернее, почти ночное, время. Он считал, что таким образом сможет бороться с властью над собой оранжевых фонарей, так ненавистных ему прежде.
Финляндский вокзал остался позади, за Литейным мостом набережная стала труднопроходимой… Денис не замечал всего этого. По Гренадерскому мосту он перешёл на Петроградскую сторону и пошёл дальше вдоль набережной.
С недавних пор он стал много задумываться о жизни, которая раньше казалась ему штукой удивительно простой. Как и примерно каждый второй юноша его лет, Денис прежде не ценил родственников и друзей; ибо ему и в голову не приходил вариант, при котором их почему-то вдруг рядом не станет. Не ценил он, на таком же подсознательном уровне, и Сашу Львову. И вот теперь её рядом с ним не было, и Денис начал задумываться о причинах происшедшего.
Первой его реакцией было что-то в духе: «Вот, б**дь, попользовалась мной и выбросила как мусор! Стерва!» Запала хватило дня на два. На третий день он признал свою вину, начал понимать какие-то простые вещи о человеческих отношениях. Tогда же он понял, как много значила для него Сашка. Возможно, это даже была любовь… Он позвонил ей, искренне желая попросить прощения, но она не взяла трубку.
А мысль его развивалась дальше. Денис почти перестал пользоваться в речи матом (хотя это действие имеет невыясненную природу – сама Львова отнюдь не пренебрегала порой крепким словцом), одно время даже хотел не пить. Начались случайные прогулки – просто как средство понять