красавчик Лева из старших классов, за которым бегали все девчонки, не смел меня игнорировать, заставлять ждать, принижать перед толпой гостей, среди которых важные шишки, мои друзья, знакомые. Это унизительно.
Ни присесть, ни прилечь в тесном платье, пальцы в новых туфлях занемели, ноги от напряжения дрожали, угрожая сложиться в коленях, спина стояла колом. Но больше всего износилось сердце – оно, не переставая, лупило в грудь, как ошалелое. Рубило в ребра. Рубило в виски. Как топором.
Тюк. Тюк. Тюк!
Церемонию бракосочетания сначала отложили на час, но, кажется, истекло намного больше времени. Каждая минута, как гвоздь, заходила все глубже и глубже в мое сердце, рождая черную ненависть к будущему мужу.
Папа приучил меня ценить чужое и свое время, потому что эту ценность нельзя купить. А этого медведя-мужлана, видимо, учили только лопатой бабло загребать, а уважать других – нет.
Мама ушла, когда я перестала ей отвечать. Надоело выслушивать морали и дельные секс-советы. Сама разберусь. Все равно придется терпеть замужество, если жених, конечно, соизволит явиться.
Вот бы он не пришел! Какая была бы радость и потеха. Второй раз я на этот балаган не соглашусь.
Я бросила тоскливый взгляд на стену, где неприятно щелкали дорогие позолоченные часы, которые мы с папой привезли из Лондона. Где там час? Уже глубокий вечер, церемония должна была часа три как закончиться, а жениха все нет и нет.
В душу закралась легкая досада, но следом в грудь толкнулась дикая и неудержимая радость. А вдруг это знак?! Я свободна? Ничего не будет?
Папа так и не пришел ко мне, не пожелал удачи, не успокоил. С утра уехал по делам и не вернулся. Обещал вывести меня к жениху под руку, обещал быть рядом, но теперь я мало верю в то, что это случиться. И оттого больнее звучит его оброненное вчера – «милая, это очень успешный брак». Его брак, не мой, потому что мне сто лет сдался такой союз, я вообще еще гулять хочу, путешествовать, мечтать, влюбляться. Найти дело своей жизни, в конце концов.
Я не хочу быть клушей-наседкой при угрюмом папике с золотым фондом в кармане, мне своего серебра хватает.
Я внутренне сжималась от малейшего звука за дверями, искренне надеясь, что будущий жених куда-нибудь исчезнет. Возьмет и испарится, как дым.
– Ясь, – залетела в комнату Аня. Пышногрудая шатенка с проколотой нижней губой. Сегодня она была в узких брюках, в строгой белоснежной блузе, что подчеркивала ее стройность, и в туфельках-лодочках. Я вообще ее в юбке никогда не видела, а высокий каблук она не носит из-за роста – очень высокая, мама и на шпильках до нее не дотянется.
– Приехал? – шепнула я осторожно, прижала к груди ладони, чтобы сердце не выпрыгнуло.
– Самолет задержали из-за грозы, – помощница мягко забежала в комнату, поставила поднос на стол, а потом оказалась рядом. – Ты поешь, а то свалишься. – Она завертелась около меня, а я привычно вытянулась по струнке. Устала до полного изнеможения, но на каком-то чуде все еще дышала и шевелилась. – Фата в порядке, – перечисляла Аня. – Макияж