Пит не отставал.
Они быстро нашли указанное мальчишкой место. Это была как бы ничейная часть кладбища. Совершенно ясно, что слева расположены могилы третьего сословия, справа – богатые надгробья дворян. Могила Эжена оказалась словно на обочине, ровно между двумя этими частями захоронений, благо здесь не было никаких тропинок, дорожек, а то получилось бы точно на проходе. Крест как у простолюдина, накренившаяся табличка с коряво начертанным имеем "Э.Ровиньоль", и тут же низкая плита из чёрного мрамора с надписью "Здесь покоится Эжен де Лорн граф де Лаган 7153 – 7173".
Почему-то эти буквы и цифры далеко не сразу сложились в слова, упорно не желали передать вложенный в них смысл, но как только это случилось, Антуану стало трудно дышать, мир перед глазами предательски задрожал, а земля зашаталась. Это оказалось невыносимо трудно, быть здесь перед лицом абсолютной безысходности. Словно на Страшном суде без шансов на помилование.
– Кого это нечистая принесла на ночь глядя?! – вдруг раздался вопль, срывающийся на визг.
Антуан и Пит вздрогнули, но обернуться на этот крик смог только Пит. Он одарил подошедшего таким взглядом, что тот сразу уменьшился едва ли не вдвое.
– Что орёшь, дурень? – мрачно поинтересовался Пит.
Перед ним стоял сухой старичок с такой же сухой клюкой в руках, судя по всему, хранитель кладбищенского покоя. Только вблизи разглядев дворянское платье гостей, он страшно перепугался и теперь отчаянно решал, как поступить – бежать что есть духу прочь или рискнуть остаться и как-то услужить.
– Так это… Я страшно извиняюсь!!! Кладбище закрывается!.. Но вы, господа, можете быть здесь сколько угодно!
Пит смягчился:
– Кто распорядился установить эту плиту?
– Его Сиятельство граф де Лаган, – с готовность откликнулся старик и тут же добавил, – Он щедро заплатил, чтобы я присматривал за могилой. Велел не трогать, не беспокоить. Сказал, что распорядится перезахоронить сына в семейном склепе, гроб заберут ближе к зиме, может быть, раньше…
– Ясно, – Пит протянул гробовщику монету и жестом велел убираться.
С его уходом воцарилась воистину мертвая тишина. Даже цикады смолкли. Антуан стоял у могилы брата, низко опустив голову, совершенно не двигался, и Питу вдруг стало страшно, он словно ощутил дыхание смерти. Следующие его действия были продиктованы отнюдь не разумом. Он решительно подошёл к молодому графу, схватил его за плечо и развернул лицом к себе. От такой неожиданности Антуан, потеряв равновесие, едва не упал, но да Пит не позволил, железной рукой удержал его, заглянул в глаза и содрогнулся.
У Антуана был взгляд человека, простившегося с жизнью, словно юноша стал собственной тенью, а лицо его приобрело зеленоватый оттенок, и этот цвет нельзя было просто приписать прихотливому росчерку сумерек. Хоть молодой граф и поднял к брианцу глаза, он совершенно точно его не видел. Он сейчас вообще ничего не видел, не слышал, не чувствовал… похоже, что все связи с реальным миром оборвались.
Принять